Отсюда отец Серафим продолжал поддерживать своих духовных детей, а также тех из старых прихожан церкви св. Николая Чудотворца, которые нуждались в его помощи после ареста отца Сергия Мечева. Но разумеется, приезжать к нему нужно было незаметно, с большой осторожностью.
Упомянутая выше подруга Веры была духовной дочерью отца Серафима. Она помогла ей установить с ним связь, сначала письменную. Вера, несмотря на свою любовь к Иисусу Христу, не решалась креститься. Ее удерживали как традиционные предрассудки, типичные для интеллигенции, по отношению к Православной Церкви, так и конспиративная обстановка, невозможность поделиться с близкими. Чтобы съездить к отцу Серафиму в Загорск, нужно было придумывать какую‑нибудь ложь. Кроме того, в те времена еще было в обычае обвинять крестившихся евреев в том, что они таким образом приспосабливаются к доминирующему большинству. И хотя теперь самих христиан преследовали, Веру мучили опасения, что этот шаг будет воспринят как предательство. К тому же, работая в системе Наркомпроса, она, крестившись взрослой, подвергала себя очень большому риску[29].
У Елены был более уравновешенный характер. Но ускорило ее решение именно рождение сына Александра.
Подруга Вера 3 сентября 1935 года привезла Елену с маленьким Аликом в Загорск и привела к отцу Серафиму. Он их уже ждал. Здесь, в маленьком домике, он крестил обоих — и мать, и сына. Затем настала очередь Веры, и она тоже крестилась. Когда у Елены родился второй сын, Павел, крестной, естественно, стала Вера. Ей не довелось выйти замуж, она глубоко привязалась к обоим детям и помогала Лене их воспитывать. Отец Серафим горячо полюбил двоюродных сестер и однажды признался им, что они ему ближе собственных. Один из посетителей как‑то спросил у него, чьи эти два мальчика, и он ответил: «Они мои!»
Елена и Вера регулярно ездили из Москвы в Загорск к отцу Серафиму. Вместе с другими его духовными детьми они участвовали, когда могли, в праздничных богослужениях. Вера оставила воспоминания о первой Пасхальной ночи: «Прежде чем начать богослужение, батюшка послал кого‑то из присутствующих убедиться в том, что пение не слышно на улице. Началась пасхальная заутреня, и маленький домик превратился в светлый храм, в котором всех соединяло одно ни с чем не сравнимое чувство — радости Воскресения. Крестный ход совершался внутри дома, в сенях и в коридоре. Батюшка раздал всем иконы для участия в крестном ходе»
