– Нет-нет, спасибо. – Я успеваю покрыть ладонью чашку, но струйка плещет инерцией, кисть дергается, валю вазочку с вареньем – полный бенц, стыдоба, мама миа.
– Ну что ты, в самом деле, давай налью тебе полчашки, жарко очень, должна же жажда быть утолена. – У нее не говор, у нее частушка, по-другому она не умеет, видимо, даже при зубной боли, когда и рта-то не раскрыть…
– Нет, спасибо, может быть, попозже… Коли в жару начнешь усердствовать в питье, потом не остановиться…
«Так вот, в этом свете различие между поэзией и прозой в том, что первая главным признаком своего произведения предъявляет условие целостности произведенного на свет мира (при помощи образов, которые – имена), в то время как проза – это осколки разрушенного поэтического сознания, разметавшегося в ретроспективных поисках себя – целого – по избытку пустоты, в которой потерялся. Проза не обладает свойством единственности созданного. Варианты стихотворения – это разные, как “я” близнецов, творения».
– Давай-ка мы в гостиную переберемся, там теневая сторона и попрохладнее должно быть.
Эксперимент . – Ну, что ты такое несешь, милый. Я так рада видеть тебя, а ты с порога умничаешь невпопад и некстати… Ты мне так и не рассказал, как ты живешь в Москве, поди там весело, не то что здесь у нас – в трясине провинциальной. – Леночка развернула карамельку, подлила себе еще кирпичного цвета чаю, забралась с ногами на диван, их под себя уютно подвернула, взяла со столика изящно чашку, откусила конфетку, и теперь улыбка ее усластилась еще больше, но стала менее поддельной – за счет действительно тающей карамели.
Отпила.
– А как учеба твоя, как прошла сессия? От Цецилии Иосифовны слышали, что успешно очень, и папа твой подтвердил, что тобою доволен… А что Петя, как его аспирантура, кто научный руководитель? – Вторая половинка была отправлена в сладкий, кривящийся ротик и поместилась под небольшой выпуклостью у загорелой скулы.
Я кратко рассказал Петины дела.
– А вот у меня есть для тебя новость, тебе она понравится, я знаю. Я в марте месяце была в Москве, экстерн сдавала в МГУ, и перевод оформила себе удачно, с потерей курса, правда, что поделать. Так что в следующем семестре ты возьмешь меня под опеку, ведь правда, милый, ты не бросишь меня на произвол? – Улыбка ее выжидательно выравнивается, а я спохватываюсь, чтобы не поморщиться, делая вид, что на меня эта новость производит благоприятное впечатление; и уголки губ приподымаются снова.
