Прежде им нравилось в новогоднюю ночь перебирать прошлое. «Ты когда меня полюбила?» — «А ты когда?» Возникала иллюзия многократно повторенной молодости. Вспоминали родной Североволжск и как она пришла на практику в школу, а он, молодой завуч, сказал: «Значит, Кира Колосова, а полное имя как? Для мужчины — Кирилл, а вы, наверно, Кириллица?» С тех пор и пошло — Кириллица. После первого урока в девятом классе он спросил: «Мальчишки вас не побили? Странно. Значит, побьют». При распределении она попала в ту же школу.
Уже потом он признался, что школа дала в облоно на нее заявку, к которой сам он приложил руку.
Она привыкла смотреть на него снизу вверх и слегка побаивалась — возрастом старше и завуч. Когда сидел на ее уроках, путалась, сбивалась, краснела. Один раз даже расплакалась в пустом классе. Он подсел к ней, долго молчал. Ждал, пока выплачется. Она подумала, что потом он начнет строго выговаривать ей. А он вдруг сказал: «А знаете, почему, я в свои двадцать девять до сих пор не женился? Ждал вас, Кириллица». И медленно поцеловал ей руку.
Это удивило и испугало ее. Странный человек — не ухаживал, не приглашал в кино, не провожал домой. Ни малейшего намека — и сразу: «Ждал вас». А где бессонные ночи, нежные слова, дежурства под окнами? «Я ленив для этого», — смеялся он.
Опять пропел электровоз, Кира Сергеевна посмотрела на башню вокзала. Когда они приехали сюда, в этот город, вокзал еще строился. Лежали груды белых камней, из которых незаметно вырастали колонны и эта вот башня. Все казалось хуже и мельче, чем в Североволжске, мать тосковала и плакала. Но маленькой Ирине нужен был юг.
Потом обжились и привыкли, все здесь стало своим. Были города больше, красивее, удобнее, но лучше не было. И уже казалось странным, что какая-то часть жизни прошла не здесь.
Человеку хорошо там, где он обретает самого себя. Кира Сергеевна считала, что по-настоящему обрела себя и состоялась тут, в этом городе.
Опять несколько капель скатилось на колени, она стряхнула их, встала. Пора идти.
Старалась вспомнить, не надо ли чего купить. По кулинаркам уже не бегала, как раньше. Александр Степанович сказал: «Для меня обеды не готовь, я могу есть в школе». Оставались ужины и завтраки. Иногда по воскресеньям она затевала пельмени или пироги. А он уходил на весь день и обедал где-нибудь в городе. Ее это обижало, а он говорил: «Я не хочу, чтобы ты тратила на меня время».
Из прихожей она увидела заваленный тетрадями стол. Александр Степанович проверял сочинения, бегая по строчкам красным фломастером. Он все вечера просиживал за тетрадями — шли контрольные.
