Договаривались в эти «ледяные» ночи дежурить по очереди, но Кире Сергеевне во сне все время слышался детский плач, она вскакивала, бежала к Ленке, Александр Степанович просыпался и тоже бежал.
Измучившись, они шли на кухню — здесь ветер не чувствовался — зажигали газ, грелись горячим чаем. Александр Степанович, как обычно, говорил:
— Иди-ка спать, все утрясется, вот увидишь.
Она теряла ощущение времени, не могла понять, что сейчас: ночь или все еще тянется длинный вечер. Сидела, грела пальцы горячим стаканом, и ей начинало казаться, что все это уже когда-то было, вот так же они сидели на кухне, он говорил те же слова и отсылал ее спать. Словно годы откатились назад, дали ей вернуться в прошлое. И опять вроде там, в детской, спит маленькая Ирина, а сама она — молодая мать, и рядом — человек, который главнее и сильнее ее.
— Как они будут без нас, ума не приложу, — сказала она. И вздохнула. Все еще не верилось, что это произойдет, молодежь отселится, и в доме не будет звенеть голосок Ленки. И тогда, неделю назад, не верилось. Хотя Ирина позвонила ей на работу и сказала, как о деле решенном: их завод к новому году сдает кооперативный дом, кто-то из пайщиков выбыл, Ирине предложили двухкомнатную квартиру, срочно нужен первый взнос. На другой же день Александр Степанович взял в сберкассе деньги, которые сообща копили на машину. На машине настаивал Юрий, Кира Сергеевна не возражала, хотя про себя думала: зачем нам машина — чтоб не отстать от моды? Александр Степанович вообще считал, что скоро пешком ходить станет быстрее, чем ездить на машине. Деньги копили вместе, складывали на сберкнижку Александра Степановича, и Ирина смеялась: «Копим пополам — один рябчик, один конь!»
Денежный пай внесен, а Кире Сергеевне все равно не верится, что они уйдут и дом опустеет. Может ведь что-нибудь случиться. Старые пайщики передумают и вернутся. Или еще что.
— Почему «без нас»? — Александр Степанович долил в ее стакан горячего чаю. — Разве мы собираемся умереть? Мы всегда будем рядом с ними.
Кира Сергеевна посмотрела на мужа. Он прав. В конце концов, все дети когда-то начинают жить отдельной жизнью. Одни раньше, другие позже.
Кухню протянуло быстрым сквозняком, сухо скрипнул паркет под легкими неуверенными ногами. Заглянула Ирина. Кутаясь в халат, сказала низким голосом:
— Пить до смерти… — И облизала губы.
Александр Степанович усадил ее, кинулся наливать чай.
Потом побежал за кофточкой, накинул на плечи Ирины. Она поджала ноги, жадно глотала горячий чай, обхватив стакан пальцами.
