Но председатель только сказал:
— Каждый свое хозяйство знает лучше.
Остановились на окраинной улице, у узкого тротуара.
Между притиснутыми друг к другу двухэтажными домами темнела разбухшая от сырости дверь. Над ней висела малоприметная табличка с облезлыми буквами: «Трест овоще-молочных совхозов».
По крашеным деревянным ступеням они спустились в полуподвал. В коридоре слабо светила пыльная голая лампочка, у печных чугунных дверок стояли черные ведра, пахло углем и теплой сыростью. Двери комнат распахнуты, из них вырывался сухой треск машинок.
Они прошли по гулкому коридору, заглядывая в комнаты. Между низкими окнами в решетках густо втиснуты столы. В одной стучали машинистки, в другой операторы на счетных аппаратах гнали цифры, в третьей столы завалены папками и бумагами. Четвертая, проходная, превращена в коридор, в нее выходили двери кабинетов, стояли платяные шкафы и вешалки.
В маленькой жаркой приемной сидела за машинкой секретарша с сигаретой в зубах и тоже печатала. Рядом со столом темнела расписанная под дуб дверь в кабинет начальника треста со смешной фамилией Дунь.
Кира Сергеевна приуныла. Картина предстала удручающая, она но думала, что здесь так плохо. Бывала тут летом, на окнах пестрели цветы, прохладные комнаты спасали от жары и казались просторнее, не чувствовалось запаха сырости, а пахло дынями, на столе красовалась ваза с грушами…
В воспоминаниях все выглядело по-другому.
Пожилая секретарша не узнала председателя облисполкома, а возможно, не знала его, вопросительно выгнула брови.
— Алексей Саввич у себя? Доложите, пожалуйста: Кротов.
Кира Сергеевна удивилась, что он не вошел сразу, попросил доложить.
Фамилия на секретаршу впечатления не произвела. Она допечатала строку, положила в пепельницу сигарету, встала. Открыла темную дверь, с порога сказала громко:
— К вам какой-то Кротов.
— Что значит «какой-то!» — возмущенно прогудело в ответ, и сразу в кабинете задвигали стульями, к порогу выкатился маленький круглый мужчина с румяными щеками.
— Матвей Иванович, вот неожи-иданность! — пропел он жизнерадостным голосом. — Прошу, прошу!
В кабинете стояли люди, начальник треста, взмахивая короткими руками, быстренько выпроваживал их:
— В другой раз, товарищи! Все, все.
Здесь было жарко и сильно накурено. Хозяин кабинета открыл форточку, опорожнил две пепельницы, собрал и сдвинул на край стола бумаги — все быстро, сразу, одним движением. И озадаченно посматривал на Кротова — видно, старался угадать, зачем пожаловало высокое начальство.
