Первые тяжелые капли ударили по земле, скатались в шарики. Зашуршало в кронах деревьев, простукало по черепицам крыш.
Она успела вернуться в домик до большого дождя.
В комнате было душно, пахло сырой известью. Александр Степанович уже не спал. На тумбочке стояли шахматы, и он, заглядывая в журнал, решал комбинацию.
Загремело, засверкало вокруг, лавина дождя раскатилась по крыше. Кира Сергеевна ссыпала на кровать собранные шишки, распахнула окно.
— Не боишься, что сквозняком молнию затянет? — не отрываясь от шахмат, рассеянно спросил Александр Степанович.
— Не боюсь.
Почему-то все время, когда они оставались вот так одни, между ними возникало чувство неловкости. Словно он и она боялись чего-то. Александр Степанович сидел на своей кровати, голый по пояс, в одних шортах, и опять она удивилась, какое у него молодое, крепкое тело.
Он не хотел ехать сюда со мной. И все время сторонится меня. Но она не могла заговорить с ним об этом — после того, как сама же отучила его от нежностей…
Александр Степанович сжал кулаки, потянулся, на плечах и груди буграми вспухли мышцы.
— Жаль, тут нет стенки, некуда постучать, — сказала она.
Он странно посмотрел на нее, занесенная над доской рука остановилась.
Дались ему шахматы! Она смахнула с доски фигуры. Схватила его напряженные руки, чувствуя легкое сопротивление, притянула к себе…
Потом Александр Степанович стоял у окна, сцепив на шее руки, и молчал. А ей почему-то было стыдно, словно совершила недозволенное.
Просто он отвык от меня. Мы отвыкли друг от друга.
Работа, быт, семейные неурядицы — надо быть железной, чтоб не уставать от всего этого.
Опять вспомнила, что вчера был городской актив и как просила она Олейниченко сказать с трибуны о библиотеке. Ее мучило, что вопрос с помещением до отпуска так и не решился.
Подошел Александр Степанович, присел рядом с ней на кровать. У него было такое лицо, словно он собирался сказать что-то важное.
Но он спросил:
— О чем ты все время думаешь?
Она засмеялась.
— О том, что я ненормальный человек, не умею жить настоящим. Сейчас мне хорошо, спокойно, но я не ценю этой минуты, я отравляю ее предстоящими заботами. Например, о библиотеке. Или мучусь прошлым. Например, той ссорой с Юрием.
Он промолчал.
— Надо же было напомнить ему о его обязанностях! — сказала она. — И откладывать дальше я не могла. Я вообще привыкла идти неприятностям навстречу.
— А зачем?
Она не поняла.
— Что — «зачем»?
— Зачем идти им навстречу?
Кира Сергеевна посмотрела на мужа. Странный все же. Ну, как ответить на этот вопрос?
