В начале 1930-х годов партизанам удалось создать в Маньчжурии целый ряд «освобожденных районов», где власть была в их руках. Как правило, это были отдаленные деревни, однако в общей сложности население таких районов составляло до 20 тысяч человек. Порядки там устанавливались такие же, как в аналогичных местностях Китая, занятых коммунистами Мао Цзэдуна. У местных помещиков отбирали землю, у прояпонских элементов — имущество. Угодья делили между крестьянами, за что партизаны потом требовали часть урожая. Создавалось некое подобие местных советов. Промежуточным звеном были так называемые полуосвобожденные районы, где днем власть принадлежала местным прояпонским властям, а ночью — партизанам.
Однако вскоре этой вольнице пришел конец благодаря действиям японских силовиков. Командование Квантунской армии и полицейские подразделения тесно координировали свои действия и часто придумывали необычные и весьма эффективные способы борьбы с партизанами. Это был очень серьезный, умный и жестокий противник.
Одним из излюбленных приемов японской администрации было раздувание межнациональных противоречий. Формально в Маньчжоу-Го было провозглашено равенство основных пяти наций: маньчжуров, монголов, китайцев, корейцев и русских. На деле же к коренному населению японцы относились с презрением колонизаторов. (Исключение составляли белоэмигранты из России, находившиеся на особом положении. Их организации, включая даже Русскую фашистскую партию, пользовались покровительством местных властей.) Особенно успешно получалось ссорить китайских партизан с корейцами.
В феврале 1932 года был создан «Минсэндан» («корпус народной жизни») — организация корейских жителей Маньчжурии, находившаяся под контролем японской полиции. Формально ее целью считалась защита от бандитских нападений на крестьянские хозяйства. В реальности же ее члены должны были проникать в партизанские отряды и информировать полицию об их передвижениях и силах. Организация просуществовала лишь до июля 1932 года, но последствия ее деятельности сказывались и несколько лет спустя.
Японские создатели «Минсэндана» верно учли особенности психологии партизан. Страх перед внедрением агента, способного навлечь гибель на весь отряд, мог порождать у них паранойю, в результате которой под подозрение часто попадали ни в чем не повинные люди. Этот эффект многократно усиливался национальным фактором.
Китайские партизаны и без того не особенно лояльно относились к корейцам, которые, как они считали, воевали не на своей земле, и подозревали их в стремлении отторгнуть Маньчжурию от Китая. Сделать карьеру в Северо-восточной антияпонской объединенной армии корейцу было крайне непросто. Даже Ким, который прекрасно владел китайским языком и знал, как себя вести с китайцами, сталкивался с постоянными трудностями на этой почве.
