Однако доктор Ален гораздо хитрее отчима. Похоже, он способен проникать в самый мозг и читать ее мысли. Он червь, его можно только пожалеть, доверять же ему нельзя. Он притворяется ее другом, но она-то видит, как толстые пальцы его пригвожденной к штанине руки непроизвольно поднимаются и тянутся к теплоте ее тела, словно слепые пиявки, вылезающие сквозь щели в полу тропического барака. Мягкие белые пальцы… вскоре они задушат его похотливое влечение с силой огромного удава, эти черви желания не подчиняются мозгу. Незаметно их замысел сокрыт в тайных узорах отпечатков, остающихся на всех предметах на столе, он пытается изобразить нормальные отношения между врачом и пациентом и не подозревает, что ее маленькое тело уже взбунтовалось и отвергло его.
— Сандра?
В раздражении она оборачивается и, уставясь прямо на доктора Алена, говорит кошачьим голосом:
— Я думала, все психиатры евреи.
— А я и есть еврей.
— Ален вроде не еврейское имя.
— Именно поэтому меня так и назвали.
— А что вы делаете в католической клинике?
— Работаю, бесплатно, своего рода благотворительность.
— Значит, я объект благотворительности?
— Нет, ты как лесное растение. Тебе просто нужен уход. Я помогу тебе стать такой же сильной, как твои друзья деревья.
Он всегда нес подобную чушь, чтобы завоевать доверие, но это только бесило ее.
— Они мне больше не друзья.
— Ну зачем ты так?
— Я смотрю на них из окна комнаты отдыха, однако они не говорят со мной, как раньше. Я знаю, они видят меня, но воздух между нами мертв. Может, они слишком далеко, может, они не слышат.
— Разве ты не рада, что голоса больше не преследуют тебя?
— Нет. Вы не понимаете. Меня никто не преследовал. Это мои друзья. Наверно, если бы я спала рядом с ними, я бы их услышала. Если б только можно было взять одеяло и спать на лужайке, как в походе.
— Это не разрешается.
— Но почему? Вдруг они хотят сказать мне что-то, а я не могу услышать их отсюда.
— Тебе нельзя спать на лужайке. Тогда и другие захотят, а это запрещено. Правила существуют для всех без исключения.
Он так похож на ее отчима, она никогда ему не доверится.
— В теплую погоду мы с Люком собирались спать под звездами и сосновыми иголками.
— Я хочу поговорить с тобой о Люке.
Сандра отказывается отвечать, и доктор Ален начинает выкладывать на стол орудия пыток. Они не заставят ее говорить, никогда. Она не ответит. Она пытается бороться, но вот игла скользнула ей под кожу, и она снова чувствует под собой сиденье машины.
