— Я был раздавлен. После той сцены в последний раз я не хотел касаться денежного вопроса, а это было единственное, о чем я мог говорить, поэтому я и не звонил.
— Черт, — сказала она, — я на тебя не рассердилась.
— Ты была зла как черт.
— Совсем нет. Почему ты думаешь; что это серьезно? Только потому что я орала? Ты правда веришь, что я считаю тебя… Как я назвала тебя?
— Кажется, вечным приживалой.
— Вечным приживалой. Черт. Я была жутко раздражена в ту ночь, Дэйв.
Личные проблемы, да и мои женские дела вот-вот должны были начаться. Я потеряла контроль. Я просто выпалила первую попавшуюся чушь, пришедшую в голову, но почему ты поверил, что я так думаю? Тебе-то уж не следовало принимать меня всерьез. С каких это пор ты принимаешь за чистую монету то, что люди произносят вслух?
— Джуд, твой разум говорил то же.
— Да? — Ее голос внезапно осел. — Ты уверен?
— Я слышал это четко и громко.
— О, Господи, Дэйв, имей совесть! В тот момент я могла думать что угодно. Но под этим гневом, под ним, Дэйв, ты должен был увидеть, что я совсем не то имею в виду. Что я люблю тебя, что я не хочу потерять тебя.
Ты — все, что у меня есть, Дэйв. Ты и малыш.
Ее любовь была мне неприятна, а ее сентиментальность еще менее по вкусу. Я сказал:
— Я больше не читаю глубин, Джуд. В последнее время я не могу. И все же не нужно было так шипеть. Да, я вечный приживал, и я занял у тебя больше, чем ты могла дать. Черная овца твой старший брат чувствует себя очень виноватым. Будь я проклят, если еще когда-нибудь попрошу у тебя денег.
— Виноватым? Ты говоришь о вине, когда я…
— Нет, — перебил я ее, — не надо винить себя сейчас, Джуд. — Не сейчас.
Ее угрызения совести за прошлую холодность ко мне были еще неприятнее вновь обретенной любви. — Что-то мне сегодня не хочется выслушивать признания.
— Ладно-ладно. С деньгами у тебя все в порядке?
— Я сказал тебе, что делаю семестровую работу. Перебьюсь.
— Придешь завтра на ужин?
— Я лучше поработаю. Много работы, Джуд. Сейчас самый сезон.
— Будем только мы вдвоем. И малыш, но я его уложу пораньше. Только ты и я. Мы бы могли поговорить. Почему ты не придешь, Дэйв? Тебе не следует, так много работать. Я приготовлю для тебя что-нибудь вкусненькое. Сделаю спагетти и горячий соус. Что хочешь? Скажи.
Она умоляет меня, моя ледяная сестра, за двадцать пять лет не давшая мне ничего, кроме ненависти. Приходи, я буду твоей мамой, Дэйв. Позволь мне любить тебя, братик.
— Может быть послезавтра. Я тебе позвоню.
