А наш роман не кончился,
Нет, нет!
Его ещё не скоро дочитаем.
Делами прерван он.
Вот твой билет!
Твой взгляд печальный мною замечаем.
Перед глазами будет он стоять,
Когда метель закружит хороводы,
Когда другой задумает обнять,
Когда письмо не делает погоды.
Мне кажется: до встречи целый век,
Хотя ещё совсем не расставались.
Но ни на миг не прерван стрелок бег,
И полчаса до поезда осталось.
И… даже меньше:
Двадцать семь минут.
«Прощание славянки» заиграют,
И люди по перрону поплывут…
В глазах моих их лица замелькают.
А дождик моросит, и моросит…
(Наш август был так спел, так щедр на ласку.)
Я не имею права попросить
Чуть изменить истории развязку.
Твой голос захлебнётся вдруг дождём.
Нащупаешь картоночку билета.
Под зонтиком в ромашках – оба ждём
Вопроса, что повиснет без ответа.
Плутали в фантазиях, в мире химер,
Боялись друг в друге лицо обнаружить.
И, кажется, славили хилый барьер,
Который воздвигли невзрослые души.
За маски попрятались: всё хорошо.
Сужается жизнь – ах, подобье воронки!
Всё у́же и у́́же… Да так и пошло́:
Всё у́же и у́же… И осыпь по кромке.
Одно остаётся: из лета уйти.
Тревожный напев колокольного гула –
Предвестник того, что размыты пути
И северным ветром со снегом подуло.
Испугалась,
Что чудо возможно –
И сквозь дебри не надо идти?
И захлопнула дверь осторожно:
Без звонка – и тебе не войти.
И запрятал ты ключик подальше –
Так, что днём и с огнём не найдёшь.
…Так о чём же мы думали раньше? –
Каждый в раны сердечные вхож.
* * *
Столкнёмся, как бильярдные шары,
И разлетимся по своим заботам.
Не отличив любовь от мишуры,
Обиду разыграем, как по нотам.
За журавлем погонимся опять,
Забыв синицу накормить с ладони.
Чужую одинокость не понять.
Не разглядеть цветка в тугом бутоне.
Стучаться в душу ближнего, как в дом,
Где наглухо доской забиты двери...
Жизнь личную отложим на потом,
Чтоб нянчиться с оскоминой потери...
Внутрь не впускать летящих на огонь,
Как бабочек, что ночью бьются в стёкла.
Вминать в висок шершавую ладонь,
Грустя, что жизнь отчаянно поблёкла.
Не замечать протянутой руки,
Цепляясь за иллюзию свободы.
Гонять по сердцу пыль и сквозняки.
Пугаться в тишине, что тают годы.
Но ничего опять не изменять.
Втирать крема в морщинки-паутину
И на судьбу настойчиво пенять,
Пытаясь проскользнуть сквозь быта тину.
Когда тебя устану ждать,
То прислонюсь к плечу чужому,
Не в состоянье удержать
Орла, что вырвался из дома...
Ты в снах ко мне не приходи.
