Конни Пен - это было совсем другое дело. Немного массивная, как будто занималась баттерфляем, Конни бросалась в глаза своим крупным телом, но она не любила двигаться; последнее, чем бы она занялась - это командное плавание. Она просто слишком много ела. Глаза у нее были карие, ясные и теплые, и волосы к ним шли, но лучшей чертой в Конни была ее непочтительность. Мы были созданы друг для друга, хотя физически меня привлекала Кэролин, а Конни была более чем гетеросексуальна. Она говорила об этом все время, как будто у нее язык был с моторчиком.
Мы все втроем ходили на курсы латыни, и в младших классах пристроились переводить «Энеиду». Эней - это одномерная скука. Мы никак не могли понять, как Вергилию удалось это опубликовать, и занудство главного героя побуждало нас расцвечивать унылые дни в латинском классе. Учительница, мисс Рёбек, только добавляла нам энергии. Мисс Рёбек была из Джорджии, и латынь у нее была из Джорджии, скорее «алё, а я кто есть?», чем alea jacta est>{14}. Мы слышали от старших, переживших «Энеиду», что мисс Рёбек разражалась слезами, когда мы доходили до того момента, где Эней бросает Дидону. Конни, разумеется, звала ее Дилдоной. Так что однажды мы с Конни решили покончить с латынью до завершения школы. Мы пронесли в носовых платках по луковице. Голос мисс Рёбек начал дрожать, когда Дидона выглянула из окна и увидела уходящих троянцев. Потом, когда с подачи Вергилия Дидона стала наваливать свой самоубийственный костер, мисс Рёбек включила свой фонтан. Весь класс очень старался не поднимать глаза от текстов и переводов, так они были смущены, но мы с Конни тоже зашмыгали носами, и слезы показались у нас на щеках. Кэролин с удивлением посмотрела на нас, и я показала ей луковицу. Ее пресвитерианская мораль была уязвлена, но она не могла подавить смех. Скоро весь класс бился в истерике, что только оттеняло наше горе над мольбами карфагенской царицы. Мисс Рёбек посмотрела на нас с бесконечной нежностью и сказала своим громоподобным голосом:
- Дети, большинство из вас ужасающе, ужасающе бесчувственны. Вам не понять ни великой литературы, ни великой трагедии. - Она отпустила всех и оставила в классе нас с Конни. - Вы, девочки, по-настоящему изучаете классику.
Она похлопала нас по спине со слезами на глазах и вывела из класса. Мы с Конни после этого стали неразлучны. Мы замышляли один план за другим, и скоре вся школа, две тысячи душ, стали ловить каждый наш поступок, слово или взгляд. Ощущение власти было ошеломляющим.
