— Взять можно?..
— Ну да.
— А не радиоактивный?
— Бери, не бойся. Материнская аномалия у него была чистой.
— Сам добыл?..
— Врать не буду, хотя и хочу стать героем. Но нет, не сам. Купил. Самому туда соваться — самоубийство, чистой воды самоубийство.
— Позволь?.. — Митин взял артефакт.
Холодный, мягкий, и в самом деле похожий на глину. Внутри обрывки жухлой травы и камешки. Конечно, такой рекламировать не станут и на фоне чернобыльской трубы не покажут.
— Откуда он, с ЧАЭС?
Мартинсон заколыхался в смехе, радуясь неосведомленности коллег.
— Да какой там! На саму станцию вообще никто не суется, там уж год никто не был. Военные на вертолетах прорваться хотели — да так и сгинули. Но тщщщ… секретная информация. Я за нее подписку давал. Потом еще будто бы на танках хотели, но тоже никто не вернулся.
— Да что ж там такое творится-то?
— А вот это без бутылки точно не разберешься, — Мартинсон разлил всем по полной.
Выпили. Митин опасливо поглядывал на артефакт, лежащий теперь на газете между колбасой и килькой. Что-то зловещее таилось во всей его обыденности и невзрачности. Наверное, он меньше удивился, извлеки Мартинсон сияющий кристалл. Но именно в обыденности подчас скрывается самое страшное. А артефакта Митин боялся. Безотчетный страх перед неизвестным или что-то большее?
— А с чего ты взял, — спросил Михеев, — будто это не просто ком грязи из канавы тебе подсунули?
— Да нет, не ком грязи это…
И Мартинсон, взяв со стола остро отточенный нож, отер его от колбасного жира и на глазах пораженных коллег сделал глубокий разрез у себя на ладони.
— Ты рехнулся?!..
Кровь обильно потекла из раны, закапала на пол. У Митина мелькнула мысль: уж не двинулся ли Мартинсон умом, пока находился там…
Тот же тем временем взял артефакт и зажал в раненой руке. Ничего не происходило. Все молчали.
— И чего дальше? — не выдержал Михеев через минуту.
Вместо ответа Мартинсон разжал ладонь и вернул окровавленный артефакт в коробку.
Все невольно подались к разрезанной руке и…
Михеев раскрыл рот от удивления, Митин не поверил своим глазам и даже потрогал ладонь коллеги. Пореза не было. Только тоненькой ниточкой розовел едва приметный шрам. Глубокая рана затянулась буквально за минуту. Но невысохшие капли крови на полу и засохшие бурые разводы на ладони не позволяли усомниться в происходящем.
— Это же… это же… — Митин не нашел слов.
— Правильно, — торжествующе изрек Мартинсон, — это оно — чудо!
По словам Мартинсона, подобные образования в Зоне далеко не редкость, не то, чтобы на каждом углу залежами валялись, но за день вполне можно было насобирать с десяток. Правда, ценой за столь ценный урожай могла стать собственная жизнь. Артефакты не просто валялись на дороге, а находились внутри неких аномальных локальных областях с искаженной гравитацией. Дело осложнялось тем, что, пока артефакт пребывал в материнской аномалии, он практически всегда был невидим. Только случайность помогла выявить такие артефакты вообще. На вопрос же, чем опасна измененная гравитация, Мартинсон ответствовал просто:
