Ага, вот еще один спортсмен. Но этот специализируется в беге по лестничным пролетам. Он включает меня, тут же выскакивает и мчится со страшной скоростью вниз, пытаясь меня обогнать. Раньше ему это никогда не удавалось, но сегодня я позволил обогнать меня. То-то радости было! Приятно делать людей счастливыми.
Два молодых человека сели в меня около одиннадцати. В красивых спортивных костюмах и с огромными сумками. Я еще подумал:
«Наверное, очень известные спортсмены».
Вышли на тринадцатом, а сели через час почему-то на девятом. И сумки битком.
Тут я почувствовал неладное и на всякий случай взял да и сломался между третьим и вторым.
Ну, что они делали во мне и со мной – не передать словами. Только что зубами не грызли мне двери, а так все. Я, конечно, лифт битый в прямом и в переносном смысле и поэтому выдержал все. Даже когда техник пришел, не открывался и не трогался. А вот когда с девятого стали кричать, что их обокрали и приехала милиция, я этих спортсменов прямо в руки правосудия тепленьких и сдал.
Вроде доброе дело сделал, а на душе как-то тоскливо стало. И с чего бы это?
Ну вот, опять мой мучитель. Конечно, с двойкой и свежим синяком. Все время наносит мне раны, грамотность свою проверяет на моем пластике.
Сегодня у него, очевидно, сентиментальное настроение: он, этот ушастый двоечник, высунув от усердия язык, старательно выводит перочинным ножиком на моей стене женское имя Элла.
Это так больно!
Когда он доцарапывал арифметический плюс, я довез его до цели. Он, с сожалением посмотрев на неоконченное свое литературное произведение, сказал кому-то: «А Сережка – гад», наверное, имея в виду своего потенциального соперника. После этого облегченно вздохнул, пнул какой-то ящик в коридоре и пошел получать свои привычные тумаки за свои привычные двойки.
Час пик.
Зашли двое, потом еще один и еще. Не успел закрыться, как втиснулся еще кто-то, а напоследок какой-то толстяк припечатал всех к моим стенам.
Люди эти, несомненно, умеют читать, но почему-то все делают наоборот. Столько я их поднять, конечно, не смогу.
Стоим, ждем.
Выходить никто не хочет.
Стоим, ждем.
Около меня скопилось еще человек десять. Все кричат, никто выходить не хочет. Кто-то из ждущих в очереди плюнул и пошел пешком. А мы стоим.
Мне надоело это издевательство и я поехал, надрываясь, вверх. Силы свои не рассчитал и застрял между первым и вторым этажами. И все, кто во мне, хотя и было очень тесно, так резво давай пинать и бить меня, что от удивления я съехал вниз и открыл двери.
