– Можем завести традицию…
…Лариса была женщиной, способной строить свою судьбу, и сама выбирала себе мужчину.
И, сделав свой выбор, она делалась настоящей женщиной для своего избранника.
Будучи незаурядной, она не останавливала своего выбора на зауряде.
Таких, как она, нельзя было избрать, но можно было быть избранным ею.
И ее выбор – становился честью для мужчины.
Лариса была сильной женщиной и потому о том, какая она слабая, я не мог узнать довольно долго.
До тех пор, пока судьба не предоставила ей возможность продемонстрировать не только свою силу, но и свою слабость…
– …Пойду искупаюсь, – Лариса взяла в руки гитару, и я не удержался, спросил:
– А зачем тебе нужна гитара на берегу? – и она не удержалась, ответила:
– А зачем гитара нужна во всех остальных местах?
Моя поэтесса скрылась в тумане, но я не сомневался в том, что смогу ее легко найти. Немного повозившись с разбросанными вокруг палатки вещами, я пошел к реке, и, когда я вышел на край земли, окружающий меня мир стал вырисовываться из тумана, как проявляется фотография под рукой опытного мастера.
Но еще до того, как увидеть Ларису, я услышал ее голос.
Чистый.
Спокойный.
Глаголевый.
Глаский.
Она пела песню, и это была песня человека, которому было что сказать миру, который творился вокруг нее. Песня непритворного человека – непритворному миру.
И рассветное эхо цитировало слова моей поэтессы…
…Это была песня не о чем-то конкретном, но – о том, что дорого.
Как и во всякой песне, в ней не было имен и фамилий, а значит, каждый, кто хотел, мог поставить под ее словами свое имя.
И для этого нужна была самая малость – иметь на это право.
Это была песня о дороге. И о белокрылом красавце-журавле, вытеснившем синицу в свободное плаванье и выбравшем чьи-то руки в качестве места своего пребывания.
Какой рассвет…
За горизонт
Луна ушла, взглянув прощально.
И лунный свет накрыл крылом
Журавль белый изначально…
…Я не запомнил всей Ларисиной песни, но припев состоял из слов, под каждым из которых я готов был подписаться в любой момент. И даже пожалел о том, что эти слова были сказаны не мной:
…Пролегла моя дорога
Между замком и чертогом,
Между храмом и острогом,
Между Богом и небогом…
Одного этого припева было достаточно, чтобы рассказать о моей жизни больше, чем я смог бы сделать в самой подробной своей биографии.
И неизвестно, что было значительней в словах моей Ларисы: вопросы или ответы?
Но в этот момент встать эти вопросы могли только перед теми, перед кем они стоят постоянно.
