Я почувствовала, что попалась. Он, очевидно, понял, что мне самой это неизвестно. Желая назвать цену подороже, я сказала первое, что пришло в голову:
— Семьдесят гиней.
— Вы с ума сошли, — заметил он беззлобно, просто констатируя факт.
— Но это очень хорошая работа, — попыталась я отстоять свою позицию.
Гость снова улыбнулся. Он, по-видимому, решил снисходительно отнестись к моему невежеству…
— Позвольте мне рассказать вам кое-что. Это не просто «очень хорошая работа». Это — уникальная вещь. Если бы вы интересовались историей английского стеклоделия, то нашли бы изображение этого бокала в любом каталоге.
— «Английского»? — Эта его оговорка снова придала мне уверенности в себе.
— Английского, — повторил незнакомец. — Это ведь так называемая каллоденская чаша. Оригинал этого бокала и две сделанные с него копии стали главной причиной, по которой семья Шеридан вынуждена была переселиться в Ирландию, и их счастье, что им разрешили это сделать, не обвинив в измене.
— «В измене»? — переспросила я.
— Да. Вот видите, — указал он на портрет, — это Чарльз Эдвард Стюарт, принц Чарли — юный претендент на престол во времена якобитов. Вот эти цветы — чертополох и розы — символы шотландской и английской короны. Шериданы тогда стояли за претендента, и сам великий Томас Шеридан сделал две копии со своего первого бокала и послал их принцу, когда тот со своим войском, если мне не изменяет память, в 1745 году вошел в Ливерпуль. Вы должны знать английскую историю лучше меня.
Потом счастье снова отвернулось от Стюартов, и принцу пришлось бежать на север. Можно сказать, битва на Каллоденских болотах была концом мечты якобитов. После поражения при Каллодене один бокал был найден в вещах, брошенных принцем. Говорят, его разбил сам военачальник — победитель, герцог Кумберлендский. Шериданы бежали в Ирландию. Но где-то между Ливерпулем и Каллоденом исчез второй бокал — то ли был разбит, то ли отдан кому-то из верных людей.
— А еще один?
— До сих пор в семье Шеридан, в Ирландии.
Я в изумлении уставилась на бокал, который гость все еще держал в руках.
— Тогда, значит, этот…
— Это тот самый, что был тогда потерян.
Он любовно смотрел на эту удивительную вещь и нежно касался ее сильными пальцами, словно гладил тело возлюбленной. Голос его стал тихим и мечтательным.
— Где же он был больше двухсот лет?.. Может быть, лежал у кого-то в чулане, так как показывать его было опасно, до тех пор, пока не забылась история принца? А потом, должно быть, был продан с аукциона. Вместе с другим имуществом. И как же он нашелся? Боже, какой невероятный случай!.. И чтобы именно ей…
