Во-первых сначала мимоходом полетели визжащие картинки легкого группового скандинавского порно, где могучие викинги мочили бородами своих одетых наядами суровых подруг, а потом вне глаз зрителя эти зверьки качали долбленые, готовые для походов на Русь челны. Тут же картинки взялись судорожно мелкать и выталкивать друг друга на экран. Смазливая дикторша заверещала текстом микки-мауса, а мультяшные кадры миротворческой бомбежки китайским десантом планеты ХУ-ФУ сменились смехом двух безмозглых пародистов, оплевывавших любовь зомби к пенному зеленому пиву и гонянию дохлых кошек в ворота.
Картинка «Дружка» тряслась и ежилась. Все-таки на секунду водворился на экране испуганный Пращуров и товарным голосом сообщил электорату края: «Большой друг» перенес легкий природный инсульт в форме незначительного, незаметного в практике служб оползня, и трансляции жителям и нежитям края скоро возобновятся в обычном строгом режиме. В завершение он призвал всех сеьезно готовиться к Олимпиаде инвалидов, иначе пообещал уменьшить площадь проживания, невзирая на лица и площадь. Тут же на экране лик его погас, и белый с черным лебеди взялись пинаться пуантами и страстно таскать друг друга за пачки по оперной сцене.
Я повернулся к Алеше, он ко мне.
– Алеша, – сказал я и устремился вон, а он за мной.
Комплекс зданий краевого технического центра «Большой друг» совершенно не пострадал. Он все так же горделиво и строго возвышался на седьмом холме, оплетенный змеиным клубком кабелей и выдвинутых к космическим далям немым скелетом рук-антенн различного фасона. Пятиэтажные небоскребы-новоделы из саманного кирпича перемежались внутри «Друга» с засыпными сараюшками складов энергоемкого торфа и кучами теххлама прошлых веков. Только обычных тут собачьих стай и цветных, черных и желтых сборщиков металлолома не наблюдалось окрест. Всех разогнали.
Но не все оказалось в ажуре, один фронт холма, восточный, допустил громадный оползень. Груды глины, черного щебня, древнего соскобленного асфальта, подпирающие фундамент друга, съехали от него прочь. Громада отъехавших почв длинным языком стелилась от холма, и в нем, языке, торчали занозы балок, щетинились мертвые глисты кабелей и обрубки автозаков, возивших ответственный персонал.
У конца земляного языка мы, я и мечущийся и бормочущий звуки шизоид: «А… бу… х на… ве…», увидели ленту плотного оцепления из украшенных фуражками зомби, разбавленную, как гнилые зубы, редкими серыми пломбами латышских стрелков. И еще увидели длинную, змеей мчащуюся вдаль трещину в земле, скорее всего и сослужившую недобрую службу седьмому холму. Трещина была до двух метров шириной и дюже глубока, но и возле нее уже собралась команда инвалидов на костылях. Они с утра взялись готовиться к завтрашней Олимпиаде и с разбегу старались перескочить природный провал, отчаянно манипулируя деревяшками. Не всем это удавалось, но спорт есть спорт. Это убежище сильных и мужественных, а главное готовых отдать рекорду все.
