Через час Ананьев и Вакула с мешками в руках подошли к пятиэтажному дому в центре Воркуты, возле Дома шахтера.
А еще через час они вышли уже без мешков, но, очевидно довольные. А заместитель председателя Воркутинского охотсоюза Давид Яковлевич Рабинович вынося на кухню две пустых бутылки из под коньяка и три рюмки даже не подумал о том, что сегодня вечером он «сделал» себе полторы тысячи рублей не выходя из дома и не сняв домашних тапочек.
Судьба свела этих трех людей, каждому из которых предстояло сыграть свою роль в истории с бешеным волком, хотя, в момент их знакомства сама эта история находилась на стадии предисловия.
Она пока протекала не в Воркуте, за Полярным кругом, а в Москве, недалеко от Садового кольца…
Когда Ананьев и Вакула уже выходили из кварты Заместителя председателя Воркутинского охотсоюза, Давид Яковлевич Рабинович, словно между всем, спросил:
Долго вы еще по тундре бродить будете?
Ананьев, задумавшись лишь на мгновенье, ответил:
Пока в тундре будут деньги…
И уже на лестничной клетке, видя, что Вакула и Ананьев покачиваются, Давид Яковлевич спросил:
– Доберетесь? А-то, может, у меня переночевать останетесь?
На что Юрий Михайлович довольно твердо ответил:
– Ерунда. Мы сейчас еще пару баб возьмем.
После этих слов, Вакула сосредоточился только на мгновенье:
– Не. Возьмем одну бабу и одну бутылку.
– Почему, Вакула?
– Кайф тот же, а обойдется дешевле…
– …Сколько тебе лет, Андрей?
Двадцать семь, Эдуард Михайлович.
– Ты еще совсем молодой человек – на скамейке под тополями одного из дворов, в жилом пятиэтажном нагромождении между метро «Студенческая» и Кутузовским проспектом сидели два совершенно разных, и, в тоже время, чем-то похожих человека.
Старший из них, совсем седой, был одет в, когда-то видимо дорогой, но уже изрядно потертый временами года светло-серый суконный костюм. На вид ему было за шестьдесят, но толстая резная палка с мельхиоровой инкрустацией, казалось, была нужна ему больше по привычке, чем из-за прорех в здоровье. Во всяком случае, у него были сильные руки. Как у каменщика, или лесоруба.
И взгляд его был тверд, без всяких признаков старческого младенчества.
Лопатистая, так же совсем седая борода скрывала расстегнутый ворот рубашки.
– Ты совсем молодой человек, Андрей, – повторил он после некоторого молчания, – А я уже успел состариться в этом дворе.
– Состариться я тоже успею, – ответил второй, кареглазый, высокий шатен, одетый в коричневый свитер крупной вязки и джинсы. Короткая, слегка вьющаяся борода молодого человека отдавала рыжиной и была аккуратно подстрижена.
