— Прекратите истерику. Не вижу в этом абсолютно ничего смешного, — холодно парировал Тау.
Хотя он и не подавал виду, но я почувствовал, что моя ремарка его здорово уязвила. Как видно, гениальный профессор уже привык рассматривать свое синтетическое дитя как объективно совершенное со всех абсолютно точек зрения.
— И как его… так сказать, зовут? — осведомился майор Филиппов, с крестьянским презрением оглядывающим завозное диво.
— Я назвал его Уберменш.
— Как-то… не очень патриотично… назвать свое детище по-немецки. Не находите? — это был я.
— А вы не находите, что задавать такой вопрос человеку с фамилией Тау как-то… не очень логично?
Я пожал плечами. Кашаса сделала свое дело — я потихоньку снова становился человеком широких взглядов.
Не помню, о чем именно мы препирались с Тау, когда с потолка в окружении водопадов мелких обломков упали вниз штурмовые тросы.
По ним скользнули к бетонному полу реакторной серые тени бойцов неведомого мне подразделения.
Они были экипированы в комбинезоны активной маскировки «Протей» и вооружены лучше, чем мог мечтать любой, даже самый богатый сталкерский клан.
Самой простенькой стрелковкой были у них, на минуточку, бесшумные автоматы «Вал-2». Ефрейторы же с сержантами могли похвастаться и укороченными гаусс-автоматами третьего поколения «Ковров», и импортной крупнокалиберной дурищей М.Е.Т.А., и даже бундесовским экспериментальным мясорезным комбайном «Asche».
Помимо означенной стрелковки я приметил неизвестный мне жирный дробовик (определенно какое-то хитрое нелетальное оружие) и два ранцевых огнемета.
К счастью, группа захвата воздержалась от немедленного применения и своих мясорезок, и почти неизбежных в подобных мизансценах светошумовых гранат.
И в общем-то их счастье. Потому что взведенный «Раумшлаг» я по-прежнему держал на коленях. Взрыв светошумовой шутихи меня, конечно, перепугал бы и заставил дернуться. После чего глубоковакуумный боеприпас, выпущенный из «Раумшлага», ушел бы точно по адресу в ближайший ко мне фас генного процессора. А это, в свою очередь, означало бы, что в зону нелинейного поражения попало процентов этак семьдесят бойцов группы захвата.
Спецназовцы в «Протеях» — кто припав на одно колено, а кто и заняв положение для стрельбы лежа с упора — взяли всех нас на мушку из расчета не менее четырех стволов на брата.
Я мгновенно и бесповоротно протрезвел.
— Оружие на пол! — скомандовал человек, который, если судить по тембру голоса и интонациям, а я такие вещи секу четко, был у них за старшего. — В первую очередь это касается Владимира Пушкарева! Немедленно поставьте свой «Раумшлаг» на предохранитель, Владимир Сергеевич!
