— Познакомься, это Хуан, — сказал мне Петя по-английски — видимо, чтобы Хуан все понял. — Хуан — лучший шеф-повар в Маракайбо. Хуан, а это мой друг Денис из Москвы. Он тоже отличный парень.
Судя по тому, как медленно и мучительно Петя произносил эту короткую речь, английский он знал на уровне «читаю и перевожу со словарем».
— Рад познакомиться, сеньор Денис. — Хуан церемонно наклонил голову. — Друг моего друга — мой друг!
Он неожиданно обнял меня и на мгновение прижал к груди. В институте нам рассказывали, что латиноамериканцы довольно бурно проявляют свои дружеские чувства, но на практике я столкнулся с таким впервые.
— Мой друг Петр, — сообщил я Хуану, — рассказывал мне, что «Ла Сиренита» — лучший ресторан в городе.
— Один из лучших, — серьезно ответил шеф-повар. — Это правда. У нас довольно демократичное заведение, но кухня действительно очень хороша. Сейчас вы в этом убедитесь.
Он жестом подозвал одного из официантов и вполголоса отдал ему какое-то распоряжение.
— Позвольте, я провожу вас, — все с той же важной серьезностью предложил Хуан. — Мы рады всем гостям, но для особенно близких друзей столики накрывают на утесе.
Петя сделал значительное лицо и украдкой показал мне большой палец.
На утесе стояло всего четыре столика; три из них были заняты, а четвертый, судя по всему, только что принесли и установили специально для нас. Отсюда открывался изумительный вид на старый форт и погружающееся в пылающие воды закатное солнце. Внизу, у подножия утеса, бились в облепленные тиной валуны тугие зеленые волны.
— Что сеньоры будут пить? — осведомился Хуан, выждав минутную паузу.
Петя обернулся ко мне.
— Что, сеньор, может, пивка для рывка? А потом что-нибудь посерьезнее?
— Поддерживаю, — сказал я.
Мы заказали две литровые кружки того самого «Касика», который я уже пробовал в гостинице, салат из морских гребешков, дораду на гриле и молодых осьминогов в белом вине. Пока мы расправлялись со всем этим великолепием, закат почти догорел, и неслышно подошедший официант зажег на нашем столике свечу.
— Эх, сюда бы еще девчонок, — мечтательно протянул Трофимов. — Такие тут есть мучачи, брат Диня, — закачаешься... Все как я люблю — темненькие, фигуристые... Сиськи, жопа — все при них. Но, блин, по-английски вообще не шарят. Увидишь такую где-нибудь в клубе, начнешь знакомиться — и на втором предложении утыкаешься в языковой барьер. Вылезай, приехали. Все упирается в язык. И не в прямом смысле, что особенно обидно, а в переносном...
