* * *
Библиотека в Эфебе была, до того, как сгорела, второй по величине на Диске. Не такой большой, как библиотека Невидимого Университета, конечно, но у той библиотеки было несколько плюсов вследствие ее магической природы. Например, ни в одной другой библиотеке нет целой галереи ненаписанных книг — книг, которые были бы написаны, если бы автор не был съеден аллигатором на главе 1, или еще что-нибудь в этом роде. Атласы воображаемых мест. Словари несуществующих слов. Руководство для исследователей невидимых вещей. Странные энциклопедии в Комнате Потерянных Знаний. Библиотека, настолько большая, что искажает реальность и из нее существуют открытые проходы во все остальные библиотеки — и в пространстве, и во времени… Она так не похожа на Библиотеку в Эфебе, с ее четырьмя или пятью сотнями томов. Большую их часть составляли свитки, спасавшие своих читателей от мороки подзывать раба всякий раз, когда хочешь перевернуть страницу. Конечно, каждый из них лежал в своей нише. Книги не должны лежать слишком близко друг к другу, иначе они начинают странным и непредсказуемым образом взаимодействовать. Солнечные лучи пронизывали шторы, осязаемые, как колонны в пыльном воздухе. Хотя это было последнее чему здесь стоило удивляться, Брута не мог не заметить странных конструкций в проходах. Деревянные рейки были прибиты между рядами каменных полок на высоте около двух метров, так что они поддерживали более широкую планку неясного назначения. — Библиотека. — провозгласил Дидактилос. Он вытянул руку. Его пальцы нежно пробежали по планке над его головой. До Бруты, наконец, дошло. — Ты слеп, да? — сказал он. — Верно. — Но ты взял с собой фонарь?
— Совершенно верно. сказал Дидактилос. — Я не заливал в него масла. — Фонарь, который не светит, для человека, который не видит?
— Да. Работает отлично. И, разумеется, это очень философски. — И живешь ты в бочке. — Жить в бочке очень модно. — сказал Дидактилос, быстро идя вперед, его пальцы лишь случайно задевали знаки на планках. — Так поступает большинство философов. Это выражает презрение и пренебрежение к мирским вещам. Представь себе, у Легибуса в бочке даже есть сауна. Удивительно, что только не приходит в голову лежа в ней, говорит он. Брута огляделся. Свитки высовывались со своих полок, как кукушки из часов. — Это все так… я никогда прежде не видел философов, до того, как я приехал сюда. — сказал он. — прошлой ночью, они все… — Ты должен запомнить, что в здешних краях есть три основные философские теории. — сказал Дидактилос. — Расскажи ему, Урн. — Есть Ксеноисты, быстро сказал Урн. — Они говорят, что мир, по сути своей сложен и случаен. Есть Ибидисты. Они говорят, что мир по сути своей прост и развивается в соответствии с определенными фундаментальными правилами. — И есть я, сказал Дидактилос, вытаскивая свиток с его полки. — Учитель говорит, что по своей сути, это старый добрый мир. — сказал Урн. — В котором мало выпивки. — сказал Дидактилос. — В котором мало выпивки. — Боги. — сказал Дидактилос, наполовину про себя. Он вытащил другой свиток. Ты хочешь разузнать о богах? Вот “Размышления” Ксено, “Банальности” старины Аристократеса, тупые “Высказывания” Ибида, “Геометрии” Легибуса, “Теологии” Герарха… Палец Дидактилоса танцевал среди полок. В воздухе повисло еще больше пыли. — Это все книги? — сказал Брута. — О, да. Тут все пишут книги. Этих болванов так просто не остановишь. — И люди могут их читать? — сказал Брута. Омния была основана на одной книге. А здесь были… сотни… — Ну, они могут, если хотят. — сказал Урн. — Но никто сюда не ходит слишком часто. Здесь нет книг для чтения. Они скорее для писания. — В этом вековая мудрость. — сказал Дидактилос. — Видишь ли, надо написать книгу, чтобы доказать, что ты философ. Тогда ты получаешь свой свиток и государственную бесплатную люфу. Солнечный свет разлился по большому каменному столу в центре комнаты. Урн раскатал свиток. Сверкающие цветы засияли в желтом свете. — Орнинджакрат. “О природе деревьев”. сказал Дидактилос. — Шесть сотен растений и их использование… — Они прекрасны. — прошептал Брута. — Да, это одно из предназначений деревьев. — сказал Дидактилос. — Одно из тех, что старина Оринджакрат не счел нужным упомянуть. Хорошо сделано. Покажи ему “Бестиарий” Фило, Урн. Другой свиток раскатан. Тут были дюжины рисунков животных и сотни слов, которые невозможно прочитать. — Но изображения животных… это дурно… это дурно, рисовать… — Тут есть изображения почти всего. — сказал Дидактилос. Этого в Омнии не позволялось. — А это книга Дидактилоса. — сказал Урн. Брута глянул вниз на изображение черепахи. Там были… слоны, это слоны — его память подсовывала свежие воспоминания из бестиария, неизгладимо запечатлевшиеся в его мозгу… слоны на ее спине, а на них что-то с горами и водопадом океана по краю… — Как это может быть? — сказал Брута. — Мир на спине черепахи? Почему все мне это говорят? Это не может быть правдой!
