— Ты. — Не я. — Ну, он сказал, что ты. — Я даже не помню никого по имени Оссори. пробормотала черепаха. — Ты говорил с ним в пустыне. — сказал Брута, — Ты должен помнить. Тот, который был восьми футов высотой? С очень длинной бородой? С большой палкой? С нимбом святых рогов, сияющим вокруг головы? — Он заколебался. Но он видел статуи и святые иконы. Они не могли лгать. — Никогда не встречал никого подобного. — сказал маленький Бог Ом. — Возможно, он был чуточку пониже. — уступил Брута. — Оссори… Оссори… Нет. Может я… — Он сказал, что ты говорил с ним из огненного столпа. — А… этот Оссори. — сказала черепаха, — Да, столб пламени, верно. — И ты продиктовал ему Книгу Оссори, сказал Брута, в которую входят Указания, Пути, Запреты и Наставления. Всего сто девяносто три главы. — Не думаю, чтобы я столько понаговорил. — с сомнением сказал Ом, я положительно помнил бы про сто девяносто три главы. — Тогда, что же ты сказал ему?
— Насколько я помню, это звучало: “Эй, посмотри, что я могу!” Брута уставился на Ома. Тот, насколько это вообще применимо к черепахам, выглядел смущенным. — Даже боги любят поразвлечься. — сказал он. — Сотни тысяч людей всю свою жизнь живут в соответствии с Запретам и Наставлениями! прорычал Брута. — Да? Я им не запрещаю. — сказал Ом. — Но если не ты их продиктовал, то кто же?
— Не спрашивай об этом меня. Я — не всезнающий!
Брута был в бешенстве. — А Пророк Аввей? Я надеюсь, кто-нибудь удосужился продиктовать ему Кодексы, а?
— Но не я… — Но они начертаны на свинцовых плитах десятифутовой высоты!
— Да, и это, конечно, должен был сделать я, да? У меня всегда под рукой тонны свинцовых плит, на случай если я встречу кого-нибудь в пустыне, да?
— Вот уж! Но если не ты дал их ему, то кто?
— Я не знаю! Почему я должен это знать? Я не могу быть везде одновременно!
— Ты же вездеприсутствующий!
— Кто это сказал?
— Пророк Хашими!
— В жизни не встречал!
— Да ну? И уж конечно не ты передал ему Книгу Создания?
— Какую еще Книгу Создания?
— Стало быть, ты не знаешь?
— Нет!
— Но кто же тогда передал?
— Не знаю! Может, он сам ее написал!
Брута в ужасе зажал себе рот рукой. — Эо бооуо!
— Что?
Брута отнял руку. — Это богохульство!
— Богохульство? Как я могу богохульствовать? Я же бог!
— Я тебе не верю!
— Ха! Хочешь еще одну молнию?
— И это называется молния?
Лицо Бруты раскраснелось, его трясло. Черепаха горестно покачала головой. — Ладно, ладно. Ну, допустим, не слишком сильная. — сказала черепаха, — Если бы я был в форме, от тебя осталась бы пара дымящихся сандалий. — Он выглядел глубоко несчастным, — Не понимаю. Со мной никогда раньше не происходило ничего подобного. Я собирался недельку побыть большим ревущим белым быком, а вышло черепахой на три года. Почему? Не знаю, и при это предполагается, что я должен знать все. В соответствии с твоими пророками, которые говорят, что каким-то образом встречались со мной. Да знаешь ли ты, что никто даже не слышит меня? Я пытался разговаривать с пастухами и прислугой, но никто ничего и не замечал! Я уже начал думать, что я и есть всего-навсего черепаха, которой приснилось, что она была богом. Вот до чего дошло. — Возможно, так оно и есть. — сказал Брута. — Чтоб твои ноги раздулись как трехступенчатые колонны! — огрызнулась черепаха. — Но… но, сказал Брута, ты говоришь, что пророки это… всего-навсего что-то записавшие люди. . . — Чем они и являются!
