За болотом началась песчаная гривка, и из этой песчаной гривки уходили в небо великолепные сосны. Стремясь к свету, они сбрасывали нижние ветви, оставаясь только с серовато-зелеными пушистыми макушками.
На корнях огромной сосны сидел Лукьянов, помощник местного лесничего.
— Погода-то, Лукьянов, не очень радует.
— Погода от господа бога, следовательно, всегда хорошая.
— Не скажи, как раз погода — область, где господь бог не достиг математической точности и продолжает экспериментировать, и здесь человеку придется ему подсобить… Ну что ж, пошли, посмотрим наши делянки.
— Вы, Анатолий Анатольевич, одеты очень легкомысленно: дождь, а вы в одной курточке…
Анатолий Анатольевич посмотрел на тяжелый намокший брезентовый плащ Лукьянова.
— Видишь ли, товарищ Лукьянов, в лесу от дождя все равно никуда не денешься, это мы с тобой знаем хорошо. Вот выхожу я утром на крыльцо, смотрю… на целый день зарядил миленький! Брать плащ? Через полчаса он встанет колом и весить будет тонну. Хватит куртки, ведь в лесу я все время в движении, не продрогну. А как приду вечером на кордон или домой, — все с себя долой, обсушусь, стакан горячего чаю и на печь. На печь обязательно.
— И не кашляете?
— Никогда за всю жизнь, Лукьянов, не было случая, чтоб я простудился в лесу. Ну что ж, пошли, посмотрим наши делянки.
— Можно и пойти, только вы сами сказали, что погода не радует.
— Да уж как-нибудь, Лукьянов, да уж как-нибудь…
Суходольная гривка тянулась с километр. Сквозь перелесок в стороне что-то свежо желтеет. Анатолий Анатольевич свернул туда. Штабеля! Что за штабеля? Откуда? Здесь не должно быть никаких штабелей.
— Лукьянов, кто же это заготовляет?
— Анатолий Анатольевич, так церковь же!
В прошлом месяце лесхоз получил распоряжение отпустить шестьдесят кубометров деловой древесины церкви, что на Сиверской, на Красной улице: епархия намерена строить жилой дом для священнослужителей. Анатолий Анатольевич вместе с Лукьяновым выбрал для церковников делянку.
— Какая церковь? — удивился он сейчас. — Разве мы эту делянку отвели для церкви?
Лукьянов побагровел и отвел глаза в сторону.
— Та-ак, — протянул Анатолий Анатольевич. — Понятно. Это ты им устроил. Неужели за пол-литра? Все не можешь себя преодолеть?
Лукьянов сказал глухо:
— За пол-литра… не устоял. Простите.
Анатолий Анатольевич долго молчал, ссутулясь и опираясь на палку. К палке подбежали два больших муравья, ознакомились и бросились в стороны…
— Я‑то, может быть, и простил бы, — сказал старший лесничий, — да лес не простит. Вот он лежит в штабелях, а ему еще расти да расти… Ты надеялся, что я сюда не загляну. А разве ты меньше моего должен беречь лес?
