— Так? И что?
Лемехов пожал плечами.
— Сама видишь. Наши прилетели, никакой стрельбы, понятное дело, уже не застали, зато на знатный пожар полюбовались.
Катя и Лемехов зашагали к горящему дому.
— Но стрельба-то была?
— Да сложно сказать. Местные, как один, заладили: „Ничего не видел, ничего не слышал, спал, как убитый“. Теоретически в доме мог храниться кой-какой боезапас. Цыгане, что вороны, до блестящих цацек охочие. До патронов в том числе. А там, как загорелось, вполне могло и рвануть.
Оперативник подвел Катю к рухнувшим воротам, указал на кирпичный остов дома. Точнее, на огромную гору еще тлеющих головешек, обнесенных закопченными стенами, на сгоревший забор и мерцающий углями обвалившийся сарай, на чадящую машину, распахнувшую капот в немом крике. По двору расхаживали пожарные. Расчет заливал угли из шлангов. По двору плыли клубы пара и текла черная, пахнущая гарью река. Она выползала через ворота и стекала в дренажную канаву. Пахло мерзко — палеными тряпками, раскаленным кирпичом, горелой резиной.
— Полыхало знатно, — продолжал Лемехов, — а дом крыт черепицей. Черепица знаешь, как лопается? Спросонья вполне можно за стрельбу принять.
— Знаю, знаю, — кивнула Катя. — Что-нибудь нашли? Стреляные гильзы, следы пуль?
— Дом, как ты понимаешь, еще не осматривали, — ответил Лемехов, — а на дороге ничего. Все чисто.
— А зачем ты дежурному приказал меня вызвать? — Катя посмотрела на оперативника. — Если стрельбы не было? Чтобы не переспала ненароком?
— Да ладно тебе, Катя, — усмехнулся Лемехов. — Я просто подумал: а вдруг, правда, стреляют? Это уже не просто происшествие. Это — конкретное чепэ. „Большие погоны“ слетятся, ну и ты подоспеешь. Мол, начальник оперотдела ГУВД службу бдит, ночью не спит, рыщет, аки волк, преступников ловит и на месте происшествия оказывается раньше всех. Кстати, — Лемехов мотнул головой в сторону пожарища: — Четыре трупа. Три, судя по всему, человеческих, один собачий.
— Судя по чему „всему“?
Оперативник пожал плечами.
— Ну, может, они обезьян разводили. Человекоподобных. С целью извлечения сверхприбылей.
— Екатерина Михайловна, — позвали из-за спины.
Катя оглянулась и едва не раскрыла от удивления рот. Прямо перед ней стоял „джинсовый“. В том смысле, что Аркадий Васильевич Вдовин, собственной персоной. Правда, джинсовую курточку он сменил на пиджак, но от этого не стал выглядеть менее тощим и нескладным.
— Мне дежурный позвонил, — сообщил Вдовин и мотнул головой. Шея у него была тонкая, такая торкая, что Кате показалось, голова у Вдовина сейчас оторвется и улетит в дренажную канаву. Ищи потом. Однако, несмотря на опасения, голова осталась на месте. — Насчет стрельбы.
