Дверь дома приоткрылась, и на пороге появился человек — высокий, сутулый, с длинным лошадиным лицом.
— Будулай, — почти дружески позвал старший. — Иди сюда, дорогой, разговор есть.
— Только не стреляй! — крикнул тот. Цыган сделал шаг, но ручку двери так и не отпустил, готовясь в любой момент шмыгнуть обратно. — Не стреляй, ладно? Я передумал! Я буду работать на вас! Я все сделаю, как ты скажешь! Честно!
— Иди сюда, — повысил голос старший. — Или я тут всю ночь должен стоять и уговаривать тебя, как девочку? Давай! Шагом марш!
— Только не стреляй! — повторил тот.
— М…к! — рявкнул старший, шагая вперед по еще не успевшим погаснуть воротам. — Сколько раз тебе повторять, образина черножопая? Когда говорят „иди сюда“, — ты бегом должен бежать!
Старший поднял автомат и дал короткую очередь поперек двора. Одна из женских фигур опрокинулась в угольное крошево. Заблажили женщины. Изувеченный „Москвич“ жалобно осел на левый бой.
Цыган торопливо потрусил к воротам. Когда он оказался в пяти метрах от старшего, тот быстро поднял автомат и нажал на курок. Очередь, выпущенная практически в упор, отбросила цыгана назад. Тот упал, задергал ногами, пытаясь отползти. Старший быстро подошел к раненому и добил парой одиночных выстрелов. Затем вновь перевел предохранитель в положение автоматического огня, повернулся к вопящим, плачущим женщинам и дал длинную очередь навскидку, скосив стоящие фигуры.
Закончив, старший прошагал к воротам, махнул рукой остальным боевикам:
— Поехали. Через пару минут здесь половина городской ментуры будет. — Сказал он это без всякого волнения или торопливости, с легкой ленцой, просто констатируя никому не интересный факт. — Петрович! Иди сюда. Пора ехать!
Шофер высунулся из-за стоящего неподалеку тополя.
— Ну, думал, трындец мне пришел, — громко объявил он.
— Машину-то вести сможешь? — спросил старший.
— Куда денусь, — проворчал шофер.
— Правильно. А раны твои боевые дома посмотрим.
Шофер, придерживая руку у груди, торопливо направился к „Форду“.
— Подстели там чего-нибудь. Кровью ведь всю обивку испачкаешь.
— Да что я тебе подстелю? — огрызнулся шофер.
— Тряпье в багажнике посмотри. Там рубаха байковая была. Ее возьми, — распорядился старший и, потеряв к предмету спора интерес, повернулся к притихшим от страха домам.
Несмотря на рассказы о хваленой солидарности цыган, никто не вышел помочь земляку. И правильно сделали. Пришлось бы убить и заступников. Он перешел улицу, грохнул кулаком в соседние ворота. За забором залаяла собака. Старший грохнул кулаком еще раз, а затем принялся стучать по железной створке ногой, словно мяч пинал.
