непроизвольно снимал мерку с младенца и подсчитывал в уме расходы на
похороны и памятник для невинного, хоть и полоумного, дитяти. Занимаясь
механическим сексом с женой, он неоднократно блевал ей на грудь, но
исключительно в мыслях. Испытывая мучительный оргазм, Анатолий Петрович
всегда мычал, порой даже блеял, в ужасе от того, что малая толика его «я»
остается внутри жирного тела жены. В такие моменты он всегда особенно
сильно хотел умереть и тотчас же разложиться с целью досадить жене.
В тот страшный вечер Анатолий Петрович расхаживал по кособокой прихожей,
то и дело вскидываясь, будто норовистый жеребец. Думал он о смерти.
Мнилось ему, что смерть - это красивый, атлетически сложенный мужчина в
летах, с высоким лбом, но отчего-то с одним только глазом. Мужчина
улыбается тонко, надменно и, взявши Анатолия Петровича под руку, ведет
галантно к черной пропасти, в которую надобно падать. Вечно. При мысли о
вечной тьме, за гранью которой в предательски близкой недосягаемости,
возможно, ждет его теплый, наполненный любовью и слепящим одиночеством
мир, Анатолий Петрович принимался хохотать, ожесточенно хлопать себя по
ляжкам и всячески выражать свою экзистенциальную нездешность. Его
непутевый трехлетний сын, больше похожий на громадного шмеля в
человеческом облике, всегда реагировал на отцовский припадок одинаково -
вытягивался в струнку и гортанно мычал: «Аня! Аня!» Так звали его сестру,
нерожденную, впрочем. С сестрой этой вышел забавный казус. О ее зачатии
неоднократно шла речь. В результате этих разговоров на том свете
определилась невинная душа, готовая к новому воплощению. Звали девочку
Аня, и в прошлой жизни она была безноженькой. Но не той, воспетой
Александром Вертинским, безноженько а удивительным природным феноменом
- трехметровой амебой, рожденной с головою, но без рук, ног и половых
принадлежностей. Прожив тринадцать лет в подобном образе, она наконец
умерла от тифа и с тех пор ожидала нового воплощения во внешних сферах.
Прикинув все «за» и «против», чета Мертвецких решила отказаться от второго
ребенка. В результате накрепко привязанная к ментальной пуповине жены
Анатолия Петровича Аня обречена была следовать невидимо за своей матерью,
находясь между мирами. Сын Анатолия Петровича по-своему жалел девочку и
слюнявым мычанием выражал солидарность с ее незавидным положением.
«Аня, Аня!» - ревел он во всю мощь недюжинных легких.
В этот момент в дверь позвонили.
«Это смерть за мной!» - радостно взбреднулось Анатолию Петровичу. Он
