— Им следует дать хины, — сказал Швейк.
С этими словами от вступили в барак, где помещался дивизионный суд, и конвойные их немедленно отвели в канцелярию № 8, где за длинным столом, покрытым кипою бумаг, сидел аудитор Руллер.
Перед ним лежал том Свода законов, на котором стоял недопитый стакан чаю. На правой стороне стояло распятие из поддельной слоновой кости с покрытым пылью Христом, который безнадежно глядел на подставку своего креста, на котором лежали пепел и окурки. Аудитор Руллер одной рукой постукивал новой папиросой о подставку распятия, к новой скорби распятого бога, а другой отдирал стакан с чаем, который прилепился к Своду законов. Отодрав стакан, он продолжал дальше перелистывать книгу, взятую в офицерском собрании. Это была книга Фр. С. Краузе с многообещающим заглавием: «Forschungen zur Entwicklungsgeschichte der geschlechtlichen Moral»[93].
Аудитор увлекся рассматриванием репродукций с наивных рисунков мужского и женского половых органов с соответствующими стихами, которые открыл ученый Фр. С. Краузе в уборных берлинского западного вокзала, и не заметил вошедших.
Он оторвался от репродукций, только после того как Водичка закашлял.
— Was geht los?[94] — спросил он, перелистывая дальше и разыскивая новые примитивные рисунки и зарисовки.
— Осмелюсь доложить, господин аудитор, — ответил Швейк, — коллега Водичка простудился и кашляет.
Аудитор только теперь взглянул на Швейка и Водичку. Он постарался придать своему лицу строгое выражение.
— Наконец-то притащились, — сказал аудитор, роясь в куче дел на столе. — Я приказал вас позвать в девять часов, а теперь уже без малого одиннадцать. Как ты стоишь, осел? — обратился он к Водичке, который осмелился стоять «вольно». — Когда скажу «вольно», можешь делать со своими ножищами что хочешь,
— Осмелюсь доложить, господин аудитор, — отозвался Швейк, — он страдает ревматизмом.
— Держи язык за зубами! — сказал аудитор Руллер. — Ответишь, когда тебя спросят. Был ты у меня уже три раза на допросе, и из тебя ничего не вытащишь. Найду я это дело наконец или не найду? Досталось мне с вами, негодяями, хлопот! Ну, да это вам даром не пройдет, попусту заваливать суд работой! Ну так слушайте, кропивное семя, — сказал он, вытаскивая из груды актов большое дело, озаглавленное: «Швейк и Водичка». Не думайте, что из-за какой-то глупой драки, вы и дальше будете валяться на боку в дивизионной тюрьме и окопаетесь здесь на время от фронта. Из-за вас, олухов, мне пришлось телефонировать в суд при штабе армии.
