Нашу эскадрилью только что вывели в стратегический резерв верховного командования рейха, и в соответствии с полученным приказом она должна была в самое ближайшее время улететь с русского фронта, где мы неплохо повоевали и немало русских Иванов вогнали в землю, на Западный фронт. Когда мы получили приказ о перебазировании на аэродром под Оснаабрюкке, то командир эскадрильи, капитан Арнольд Цигевартен, решил слетать в Оснаабрюкке сам, чтобы на месте проверить, все ли там готово к приему нашей эскадрильи «Медведи». В эту разведку, по неведомым для меня причинам, Цигевартен решил захватить и меня, в качестве ведомого. А в полете я предложил ему задержаться на пару часов в Ханау, в моем родном городке, где я родился, вырос, окончил школу и аэроклуб. В этом городке я не бывал с 1936 года, почти семь лет, с тех пор как был призван в армию и попал на курсы первичной летной подготовки, а затем поступил в летную школу Люфтваффе. К этому моменту умер мой отец, в свое время широко известный архитектор, замуж вышла старшая сестра и покинула отцовский дом, а мать продолжила воспитывать мою младшую сестру Джулию, которой совсем недавно исполнилось восемнадцать лет. Вот я и решил воспользоваться оказией и побывать дома и предложил Арнольду переночевать в Ханау, в доме, который спроектировал и построил мой отец еще в начале тридцатых, когда фюрер только что пришел к власти. Командир с удовольствием принял мое приглашение.
Истребитель Арнольда Цигевартена вошел в резкий вираж и, падая на правое крыло, начал резко терять высоту. Через долю секунды я повторил его маневр, при этом не выпуская истребитель ведущего BF109E из рамок прицела. Одно движение пальцем — и красная кнопка на штурвале управления будет утоплена, и тогда истребитель Цигевартена распустился бы в этом пасмурном небе огромным цветком красного мака. С некоторым трудом я избавился от этой мысли и видения красного цветка в сумрачном позднелетнем небе и продолжал внимательно следить за снижением истребителя ведущего.
Такое резкое снижение напомнило мне один случай, когда я чуть не погиб, было это неделю тому назад на Восточном фронте. Подобным маневром со снижением я уходил из-под атаки русского истребителя ЯК-9 и теперь прекрасно понимаю, что совершил настоящую глупость, используя этот маневр. Русский истребитель был эффективной боевой машиной, имел высокую скорость, отлично маневрировал на горизонталях и имел мощное вооружение. Но в то же время машина была слегка неуклюжая и не так хорошо набирала высоту. Поэтому отрываться от русского мне следовало бы уходом на вертикаль и набором высоты, а не совершать детскую глупость и бежать, поджав хвост, от ЯК-9 резким пикированием к земле. Разумеется, русский Иван мгновенно догнал меня на пике и, захватив мою машину в перекрестие прицела, открыл огонь на поражение. Мгновение или один шаг оставались до моей гибели, уходить от вражеского огня было совершенно некуда, да и поздно, поверхность земли стремительно и неуклонно приближалась. Я уже принялся было читать молитву о спасении, умолять Господа Бога, чтобы он принял мою душу, отпустив мои вольные или невольные грехи. И в этот момент за моей спиной раздался слабый хлопок взрыва и мимо меня к земле пронеслись остатки русского истребителя. Оказалось, что капитан Арнольд Цигевартен вовремя заметил ситуацию, в которой я оказался по своей глупости, и из всех стволов своего BF109E еще издали открыл огонь по вражескому истребителю, стараясь преградить ему путь и не дать преследовать мой истребитель. Один из его снарядов с хирургической точностью поразил центр планера вражеского ЯК-9 и разнес его в пух и прах. С того случая я начал буквально боготворить своего командира, а он все чаще стал брать меня своим ведомым.
