Они свое гнут: бьют ли нас, применяют ли пытки? К большой радости руководства СИЗО отвечал, что ничего этого нет.
Немец, я видел, уходил из нашей камеры под большим впечатлением от встречи.
//__ * * * __//
Ни одна партия, ни одно общественное движение на выборы в декабре 93го года в Государственную Думу не догадались, не захотели или испугались включить узников Матросской Тишины и Лефортова в списки своих кандидатов. Слабо?.. Как бы чего не вышло!
Только один Жирик со своим военным еврейским оркестриком побывал у стен Матросской Тишины и набрал в результате наибольшее количество голосов.
//__ * * * __//
В камере, как правило, три койки. Одна до сих пор пустовала. Вдруг с шумом открывается дверь, вводят третьего. С ним на тележке матрац и два десятка книг. Словари, книги на немецком, французском, вьетнамском. Вьетнамец Вьет Кын, по-русски - Коля (прапорщики звали его «Вьет Кинг», хотя он маленький, скромный, тихий).
С вьетнамцем у меня сложились прекрасные отношения. Он окончил в Ханое институт международных отношений, а потом занялся бизнесом, сновал туда-обратно с разными товарами. За решетку привела случайность: при погрузке в аэропорту его контейнер уронили и оттуда посыпались контрабандные утюги, лекарства. В камере переводил Ремарка с немецкого на вьетнамский, то есть с подлинника, изредка сравнивая с русским переводом. Интересный собеседник. В джунглях за всю жизнь был всего один раз, когда школьником возили на экскурсию. На воле ждала его супруга - красивая вьетнамка, чертами лица похожая скорее на европейку (показывал фото).
Вьетнамца сменил студент-химик. На школьных приборах добывал с дружками синтетический наркотик. Паренек жадный, эгоистичный, ел общее, сам делиться не любил. Поклонник японского шарлатана Асахары. Сидя на койке, медитировал с закрытыми глазами, чем вызывал у майора страстное желание щелкнуть его по носу. Еле отговорил - любые искренние убеждения уважать надо. У всех других сокамерников были образки Спасителя или Богородицы.
Новый год встретили «с музыкой».
В 23.30 к нам в камеру вошел начальник следственного изолятора Растворов - умный, опытный мужик, старый чекист. Поздравил с наступающим 94-м годом, пожелал скорейшего освобождения. Сквозь тяжелые стены каземата глухо слышался шум собравшегося у стен Лефортова народа. Крики складываются в слова. требуют свободы. Кому? Нам? Мне? (это не какой-то там пикет за Ходорковского).
Потом узнал, что там же, на улице, с «Трудовой Россией» встречала Новый год жена.
