//-- * * * --//
В один из дней предложил Баркашову проверить его участок обороны. С внутреннего двора с помощью коменданта здания (начальник гражданской обороны) спустились через калитку в решетке из металла в подвал. Света нет. Идем с двумя фонарями, держась вдоль стены. Размеры - автобус может проехать. Вдруг слышим громкий храп. Один из помощников Баркашова шепчет: «Здесь где-то наш пост». Положение неприятное. Если это часовой спит, то он с оружием. А если в темноте всех перестреляет с испуга? Выключаем фонари, на цыпочках пробираемся до источника звука, включаем. На деревянных нарах в форме Штирлица - храпит. Автомат, слава богу, на других нарах. Баркашов оставляет помощника разбираться со своим кадром. Мы идем дальше. Сухо. Есть какое-то движение воздуха. Звук поездов. Комендант гражданской обороны шепчет: «Станция метро «Киевская». В свете фонаря виден поворотный круг стены. Вывод: есть путь для отхода, есть путь и для прохода ельцинских сил в здание. Решение: выставить усиленный пост с пулеметом. И не спать. Баркашов извиняется.
Допрашиваю коменданта КО. Звание - подполковник. Рост - полтора метра. Чернявый, типичный хасид. С перепуга дрожит и заикается. Но осмеливается: «Кто будет платить за противогазы, розданные защитникам, за ковровые дорожки?» Отвечаю: «Советская власть. После победы».
Интересно, как они все находят для себя такие должности и место службы: завхоз, продюсер, комендант, конферансье, банкир, диктор?
Господи, неужели ты выбрал себе такой народец в наказание нам?
//__ * * * __//
Ачалова, как единственного в русской истории министра обороны, избранного непосредственно съездом, на людях подчеркнуто звал «товарищ министр». В своем осажденном гарнизоне старался поддерживать порядок. Команда «Союза офицеров» была управляема. Баркашовцы находились под землей и в приемных. Полк добровольцев курировал генерал-лейтенант Калинин Ю.Н. Около меня всегда под рукой был десяток. Охрана президента и председателя Верховного Совета, как и баркашовцы, мне подчинена не была. О группе «Север» до сих пор знаю мало. В Останкине они мне не подчинялись. Говорили: «Мы группа рабочих». Непосредственно со мной было пять человек.
Один мой близкий знакомый, старый генерал, однажды сказал мне: «Нам надо уходить. Ты не на своей должности. Ты здесь как начальник караула.
Я отвечал, не рисуясь, что готов работать дворником, лишь бы чистоту в государстве навести. Я не мог не прийти сюда, так же, как и не мог уйти отсюда, не выполнив до конца воинскую присягу.
