Движимые интересом, поднялись сразу несколько ребят. Хабаров отобрал самых крепких.
– Возьмите эти деревянные палки. Разойдитесь в стороны, образуя круг диаметром метров в семь. Когда я подам команду, вы будете нападать. Вы можете этими палками нанести мне удар, можете колоть.
– А смысл? – спросил кто-то.
– Смысл в том, что ничего этого я не увижу.
Хабаров, точно фокусник, извлек черный лоскут ткани, предложил его посмотреть на просвет, потом вошел в центр круга и завязал себе глаза.
– Бой!
Это было еще то зрелище! В несколько четких движений он завладел оружием всех четверых нападавших и, сбросив черную повязку, приказал:
– А теперь все четверо. Нападайте одновременно!
Ребята старались. Очень старались. Но вновь, одного за другим, Хабаров уложил их на маты.
Все азартно зашумели.
Начальник отдела довольно улыбался.
– Теперь за работу! Разомнемся, и я покажу несколько «ходовых» приемов.
Они с удовольствием подчинились ему. Вернее, он их подчинил.
Расходились по домам поздно, ближе к полуночи. Особенно любознательным не терпелось узнать тот или иной конкретный прием, и Хабаров показывал, терпеливо объясняя, как сделать правильно, акцентировал внимание на ошибках. Кто-то делился своим боевым опытом, и Хабаров внимательно слушал, одобрительно кивая, просил показать, как это было, с удовольствием играя роль противника.
В жизнь этих усталых, угробленных глубинкой людей вошло, пусть ненадолго, разнообразие. Хабаров смотрел в их просветленные лица, загоревшиеся интересом глаза, и никак не мог заставить себя почувствовать хоть какое-то удовлетворение.
Еще издали Хабаров увидел свет в окнах своего крохотного домика на окраине.
Дверь в дом была открыта настежь. На крыльце в полосе яркого электрического света лежал Амур.
– Амур! – позвал Хабаров.
Собака не шевельнулась.
– О, нет… – со стоном выдохнул он.
Пес лежал в луже крови. Ему выстрелили прямо в пасть.
Хабаров судорожно сглотнул. Ему вдруг стало нечем дышать. Колокольчиками зашелестело ускользающее сознание. Этот звук слился со все нарастающим шумом, похожим на звук бьющихся вдребезги волн морского прибоя. Защипало глаза. Чувствуя, что не может стоять, он опустился перед псом на колени, дрожащими руками закрыл лицо.
– Это я виноват. Виноват! Виноват! Эх, люди…
Торопливый стук в окно. Осторожный, сдержанный вскрик. Скрип двери. Вопрос в темноту:
– Хабаров, ты здесь? Ты живой?
Невнятное бульканье и звон тары в ответ. Осторожное прикосновение. Рука ложится на плечо.
