(т. е. словес, а каких ниже видно) не имеют пресуществления в Тело и Кровь Господню"...„Якоже он глас рекий: раститеся и множитеся и наполняйте землю: речено убо есть единою, во всякое же лето бывает дело, взимая естество наше к рождению; тако и глас сей (т. е. „сие есть тело" и проч.) единою убо речен бысть от божественного языка оного, на всякой же трапезе в церквах даже до днесь, и даже до Его пришествия жертву совершенную соделывает, се яве есть, яко сими словесы таинство евхаристии совершается; по святому же Василию с приложением оных словес последствующих и „сотвори убо хлеб сей честное тело Христа Твоего, а еже в чаши сей честную кровь Христа твоего, преложи я духом Твоим святым, о них же он сице глаголет в книзе 6 о св. Дусе в главе 27: „несть мы доволны словесы, апостолом, евангелием воспоминаемыми во освящении, но прежде и послежде глаголем иная, яко велию силу к тайне имущия". Убо уже яве есть и то, яко прежде Господних и сих словес изречения, есть хлеб, наг совершенныя благодати, и хлеб пребывает, яко хлеб" (л. 41), и далее „Господними словесы с приложением прочих тайны Христовы освящаются, яко же показахом в 13 возобличении свидетельства св. отец"... „Се зрите, яко между Господними словесы и оными: „хлеб убо сей сотвори его честным телом Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, молитву деет священник, да освятит Бог дары предложенные, убо прежде Господних словес и сих не быша освященни. Но и самая оная словеса: „хлеб убо сей сотвори... что молятся, токмо да в то время силою Господних словес хлеб преложится в тело Христово, подобне и вино в кровь"... (147 л. Жезла). Ясно, какую мысль проводит в Жезле Симеон Полоцкий, и если бы, по начетческому обычаю Мельников не скрыл приведенных слов Жезла, а дочитал бы их до конца, для него и для всякого было бы очевидно, что даже Жезл Правления не противоречит православному учению, содержимому церковью, о времени пресуществления св. Даров. Жезл только хочет поставить логическое ударение на мысли, что пресуществление совершается силою однажды сказанных на тайной вечере словес Христовых, а в какой момент литургии это бывает от момента повторения этих слов священником и до конца песни „Тебе поем", он с точностью не определяет. Не было бы, далее, основания у Мельникова укорять православную Церковь и в хлебопоклонничестве, как особой ереси, что он делает далее и опять за то же, что она будто бы кланяется непресуществленному Хлебу, как Телу во время произношения слов „Приимите ядите"... Впрочем, наличность у нас „хлебопоклонничества Мельников обосновывает еще и на том, что православные нередко кланяются во время великого выхода переносимым дарам, еще не пресуществленным; последнее основание, конечно, очевидная и уже совершенно бездоказательная выдумка о несуществующей и никогда в такой форме не существовавшей ереси.
