„Кощунственное" крещение и „атеистическое" (!) Мельников усвояет православию на основании выдернутых им из газет непроверенных слухов: а) из „Рус. Вед." (1907 г. № 171) о крещении без надлежащего оглашения в Нижне-Колымск. у. по несколько раз чукчей из-за табаку и б) из „Руси" (1905 г. № 58.) о заочном крещении татар в Тетюшском уезде, но тут же, как бы противореча себе, отмечает и постановление Иркутского миссионерского съезда, требующего утверждать крещеных инородцев в истинах веры; в) из распоряжения Смоленского епископа Никанора ― „смотреть на лиц, записанных в православные метрические книги юридически по рождению их, как на православных, особенно в случае погребения их или совершения у них треб, когда возникали недоумения: вправе ли у них совершать требы раскольнические попы и сектанты, выдавая их за своих чад. Мельников выводит отсюда, что крещению у нас сообщается значение только „клейма", „казенного штемпеля", а не таинства, действенного в зависимости от веры и расположения принимающего. Насколько такого рода выводы неосновательны ― видно и без разбора.
„Не только над неверующими людьми господствующая Церковь допускает крещение: она крестит еще нерожденных младенцев" (92 стр.), говорит Мельников, что доказывается: а) советом книги „Мир с Богом" ― крестить младенца еще не вполне вышедшего из утробы матери, в случае смертном, и б) случаем, описанным в „Утре России" (за 1910 г. 22 янв.), как какой-то священник в Уссурийском крае „окрестил заранее и выдал две метрики еще не родившей матери на имя Прокопия и Евдокии, уезжая из своего села в отпуск" (стр. 93.). Мало того, „она (Церковь) крестит даже четвероногих животных (sic!); где и когда это было, или какое правило об этом Церковью издано, на этот раз Мельников из скромности, „чтобы не смутить читателей", не приводит цитат, а очень жаль: следовало бы не только привести, а и приводимые-то проверить и не искажать их смысла.
Если приведенный им исключительный случай выдачи метрики неродившей еще матери и имел место, ― что, конечно, весьма по нелепости и бессмысленности его сомнительно, то конечно, как осуждаемое Церковью исключительное злоупотребление, и укорять за эти уродливости саму Церковь или учение ее богословия о сем таинстве не только неправильно, но и не добросовестно. Злоупотреблений немало желающие могут указать и в практике обществ старообрядческих, хотя бы например (крещение на Преображенском и Рогожском кладбищах около 1771 года, совершение треб по почте при скудости попов в беглопоповщине и т. п.), отчего же не заключают отсюда господа, подобные Мельникову, о богословии старообрядствующей церкви и ее еретичности.... Что касается ссылки на книгу „Мир с Богом", то ссылка эта у Мельникова очень глуха ― не указано ни автора, ни места и времени издания этой книги, ― трудно было даже и найти эту малоизвестную книгу Иннокентия Гиезеля, издания Киевской лавры 1669 г., которая и называется-то несколько иначе: „Мир с Богом человеку, или покаяние святое, примеряющее Богови человека". В этой книге, действительно, подаются советы, как крестить опасно выходящих из чрева младенцев и ― „дивов и чуд", но с такою осторожностью и с такими оговорками (см. стр. 110 и 113), что даже и эту книгу саму по себе нельзя обвинить в поощрении крещения в утробе матери или в крещении четвероногих животных, а кроме того эта книга не может быть усвоена православной Церкви, как не чуждая ясно выраженного в ней католического учения о времени пресуществления св. Даров, об „довлетворении", как составной части покаяния, о елеопомазании как inctio exeuntium (стр. 118, 125, 128), нерасторжимости брака (138) и т.д., вот о таких-то книгах и следовало бы писать иеромонаху Тарасию, как содержащих латинский элемент.
