— Иосиф, — спросил Лыков, — ты говорил сегодня, что сидел и немало… За что же?.. Как это получилось?
— …На дверях университета в Уфе объявление: «Татар и велосипедистов не принимаем». Слыхал такую историю?
— А велосипедистов-то за что?
— Вот ты сам себе и ответил!
Иосиф вытащил бутылку портвейна, и вскоре трое пьяных голосов нестройно запели:
— Окрасился месяц багрянцем…
…Назавтра Лыкова в подземелье не оказалось. Улучив минутку, Иосиф отозвал Перлова и рассказал услышанную вчера историю:
— Что можешь посоветовать?
— Прописаться обратно к дочери проблем серьезных не будет — если она сама, конечно, не воспротивится. Но раз уж ему выделили комнату, которая оказалась нереальной к заселению, взамен обязаны предоставить другую. В решение суда, аннулирующее ордер, как правило, вносится такая запись… Это, скажем так, теория. А в реальности все гораздо сложнее — вот Лыков и мучается… Моя очередь, извини.
Перлов уверенно управляет погрузчиком.
— Вам, Леонид, можно доверить даже перевозку хрусталя, — хвалит его Владимир Федотович. — Но учтите: в складских помещениях места всегда мало, проходы узкие… Но отчаиваться не надо никому, навыки придут со временем.
— Осталась всего неделя занятий. Какие уж тут навыки, — уныло отозвался Меерович.
— Приходите чуть пораньше — позанимаюсь с вами индивидуально.
Иосиф остановился у метро позвонить Лыкову — подбодрить и узнать, почему его не было на занятиях.
— Кто спрашивает? — отозвался женский голос.
— Знакомый. А вы его дочь или соседка?
— Дочь.
— Передайте, пожалуйста, что звонит Айзенштадт Иосиф Еремеевич.
— Айзенштадт?! Понятно… — В голосе вибрировал агрессивный вызов.
— Иосиф, Иосиф!.. Марина, положи трубку! (В коммуналке, по-видимому были два аппарата.) Я приболел немного, но завтра буду. Спасибо, что позвонил, — Геннадий закончил разговор.
— Нашел, с кем связаться! — кричала отцу Марина. — Все беды на свете от христопродавцев. Мало они русской кровушки попили?
Иосиф не слышал, что кричала дочка Лыкова, но ему все стало ясно. Он поежился, закурил. В клубах дыма — будто на потускневшей фотографии — перед ним всплыли лагерь в Зубовой Поляне в Мордовии и ссылка в Удерейский район на устье Ангары (тамошние остряки прозвали его Иудейским).
…Мать работала процедурной медсестрой. Как-то в послевоенную зиму соседка привела к ней гадалку:
— Хочешь, она кинет тебе карты?
— Да не верю я в них. Разве что шутки ради.
Тузы, короли и валеты уверенно тянули трефовую даму в казенный дом.
