— Бевакаша… Ани ломед иврит, — шепчет математик Меерович, загнавший погрузчик на бордюр.
Машина слушается его плохо. В прошлый раз Меерович поломал поддон, вклинив вилы в щель между досками. А потом, не поворачивая головы, сдавал назад, проскочил поворот и чуть не пробил закрытые на засов ворота.
— Слушай, — сказал ему тогда «дед», — зачем тебе этот погрузчик? Ты и без него не пропадешь. Математики там нужны! Лучше язык учи, не трать время! И деньги!
— Нет, Иосиф Еремеевич, работу по моей специальности сразу не найти. Придется поработать вначале где придется.
Под шляпой на голове Мееровича ермолка — кипа. Душой он уже в Израиле. Эпоха галута, как он часто повторяет, кончилась. Еврейской жизни в России больше нет. Поэтому антисемиты, считает Меерович, пусть в грубой и некрасивой форме, но все-таки делают нужное дело.
— Тебе только в общество «Память» вступать, — зло бросил ему Перлов. — Так ведь не примут!
— Вы, Леонид, думайте, что говорите! Уезжать надо всем, пока здесь не началось — вот я о чем! Когда они перейдут от слов к делу, будет поздно, — обиженно ответил математик.
— А ты, Геннадий, чего примкнул к нам? — Иосиф повернулся к Лыкову, невысокому курносому блондину. — У тебя жена еврейка?
— У меня особый случай, — нехотя ответил Геннадий.
— Обрезание сделал? — засмеялись Перлов и Бравицкий.
— Не знаю, что привело сюда уважаемого человека, — Меерович кивнул в сторону Геннадия и обратился к смеющимся: — Но вам, прежде чем хохотать, следовало бы знать, что наша религия не миссионерствует. Это не значит, конечно, что принять иудаизм абсолютно невозможно. Но его нужно впитать в себя, тщательно изучив Танах, Талмуд… Необходимо осознать готовность разделить историческую судьбу еврейства…
— Я, конечно, в религии разбираюсь слабо, — немного невпопад вмешивается Иосиф, — но внешний вид раввина — по сравнению с попом — кажется мне более одухотворенным!
Обучающий, отозвав Мееровича, закрывает теологическую дискуссию, а Иосиф отводит в сторону Лыкова:
— Я не из любопытства спрашиваю, пойми. У меня сын незаконный от русской женщины. Он на фамилии ее мужа — Скворцов. Уеду и, выходит, никогда уже не увижу сына? Не успел в свое время жениться на его матери — посадили меня. На десять лет, понимаешь? Вернулся — трудности большие возникли с жильем, с пропиской в Москве… Что можешь посоветовать, а?.. Кроме сына у меня никого…
— Я вряд ли чем помогу вам, Иосиф Еремеевич. У самого все запуталось — и жилье, и прописка… Мать их!..
