— Ладно, хорошо, ты слушай дальше…
…Но она отказалась, по Бориному совету купила профессиональную фотоаппаратуру, и Боря устроил ее в одну шарагу, имевшую монополию на съемки в детских садах, школах, а главное — в воинских частях. Снимки Ольги Эдуардовны отличались высоким качеством, в них ей удавалось тонко ухватить характер натуры, а на групповых фото передать характер отношений между людьми. Когда ей нужно было выехать для съемки, то ее, вместе с тяжелым кофром, штативом, парой софитов, возил Боря, которому Ольга Эдуардовна определила плату: пятнадцать процентов с каждого отпечатка, привезенного из поездки…
Тут я показал Боре второй винт, но он вновь не посмотрел на него. Я сказал, что теперь петлю можно просто отодрать, если хорошенько поддеть третий винт.
…Первый конверт с гонораром она вручила примерно месяца через два после начала нашего сотрудничества. Они как раз собирались ехать на съемки в пионерлагерь и очень спешили. Боря взял конверт, заглянул в него и спросил: «Что это?», а она ответила, как недоумку: «Это, Боречка, деньги…» Боря спросил, не свихнулась ли она, а она ответила, что не свихнулась, попросила заткнуться и поскорей заводить машину…
— Вот так, собственно, завершился мой последний роман… — проговорил Боря. — Тебе было интересно?
Я сказал, что да, интересно, но, как кажется, Боря что-то важное упустил.
— Что именно? — спросил он.
Я сделал последнее усилие и вытащил третий винт: замок звякнул, половинки двери разошлись.
— Что именно? — повторил Боря, а я ответил, что еще не знаю, надо подумать, осмыслить услышанное. Я повесил сумку на плечо, положил в нее отвертку, фонарик и сказал Боре, что такой роман мог приключиться с кем угодно, что для того, чтобы муж твоей любовницы сам себя зарезал, не обязательно быть в отказе.
— Ты так считаешь? — спросил Боря. Я ответил, что именно так я считаю, но и это для меня пока еще не очень важно.
— Что же для тебя важно? — спросил Боря и прислонился к косяку распахнутой двери с таким видом, будто вышел подышать свежим воздухом. Я сказал, что для меня важно знать, сколько денег получил Боря в конвертах.
Он посмотрел на меня с улыбкой:
— Я положил все деньги, до единого рубля, на книжку, на имя ее сына!
Я похлопал его по плечу и заметил, что выглядит это очень благородно.
Мы вернулись к крыльцу гостиницы. Входная дверь была заперта, но оба окна по бокам от нее были открыты настежь. Я решительно поднялся по ступеням, сел на подоконник, перекинул ноги внутрь. Боря пролез вслед за мной. В креслах спали швейцар и женщина, положившая толстую ногу на чемодан.
