Я попросил не злиться и продолжать.
— Ну, так вот… Однажды она заехала к нам. Мы готовили к сдаче один очень важный объект, и ее муж был у нас с инспекцией. Как-то получилось, что мы с ней разговорились, а через несколько дней — ее муж как раз уехал в очередную заграничную командировку — иду я по улице, и вдруг рядом останавливается тачка, и она мне оттуда: «Боря, привет!» Тебе интересно?
Я сказал, что интересно.
— Ну, так вот… Одним словом, дети у нее были отправлены к матери, оба мы были совершенно свободны, то се, пятое-десятое, поужинали в «Праге», причем она все боялась, как бы не встретить знакомых, и от страха, наверное, перебрала, я не отставал, короче: сел я за руль, мы доехали до их шикарных палат и оказались в одной постели…
Я сказал, что пока все довольно банально.
— А ты как хотел? — Боря пожал плечами. — Могу не рассказывать…
Я извинился и пообещал больше не встревать со своими оценками.
— Ну, так вот. И в постели оказался я настолько крепок и силен, что потряс ее, так сказать, до основания, и влюбилась — так она говорила — дорогая Ольга Эдуардовна в меня, как кошка.
Я сказал, что в моем понимании это не совсем любовь, и выбросил окурок.
— Ты долго будешь меня перебивать? — спросил Боря. Я сказал, что не долго, но мне надо осмотреть проводку сигнализации.
Мы вышли в зал ресторана, я занялся делом, а Боря шел за мной, натыкался на мою спину, на стулья, чертыхался и говорил:
— Не знаю, было ли это с моей стороны местью ее муженьку, но как раз в это время я сел в отказ, и связь наша продолжалась и после возвращения ее муженька в пределы отечества.
Я спросил его, что значит «сесть в отказ».
Боря попросил сигарету. Мы закурили еще по одной, и я сказал, что здесь, в зале, если сигнализация включена, ловить нечего: надо идти обратно на кухню.
— Пошли, — быстро согласился Боря, а я повторил свой вопрос.
— Это когда тебе в чем-то отказывают, — сказал Боря.
Я рассмеялся и заметил, что раз так, то я всю жизнь сижу в отказе. Боря уточнил ответ, и я спросил, почему он решил эмигрировать.
— В двух словах не объяснишь, — сказал Боря. — Как ты не понимаешь!.. Небось думаешь, за длинным рублем, за свободой, за признанием моих говенных талантов? Зов крови? Политические соображения? Ну да, ну да, всего помаленьку, но главным были двери в магазине возле моего дома!
Я признался, что не совсем понимаю, при чем тут двери.
— У них одна створка всегда, всегда-всегда заперта. Это невыносимо!
