Если бы я его любил, да ещё так, как заповедует Евангелие (душу положить за ближнего), то горе ближних было бы моим горем, а радость их приводила бы меня в восхищение. Я же охотнее выслушаю повесть о чужих несчастьях, может быть, пожалею на словах и тут же забуду. Чьи-то успехи скорее вызовут у меня зависть, которую я постараюсь прикрыть презрением.
Если бы я любил ближних, то не спешил бы никого осуждать, не переносил бы сплетен, не позволял бы себе домысливать, когда нет точных сведений, пытаться представить всё по собственному пониманию.
«Я не верю Евангелию и бессмертию».
Если бы я по-настоящему верил в будущую жизнь, то на здешнюю жизнь смотрел бы как на дорогу, не расстраиваясь особенно из-за житейских невзгод. Если мне и кажется, что я искренно верю Евангелию, то это больше умом, а сердце занято заботами об устройстве здешней жизни. Если бы я верил Евангелию серьёзно и всем сердцем, то охотно бы читал, изучал его, интересовался всем, что относится к толкованию Евангелия; а я охотнее читаю более лёгкую литературу, мне доставят удовольствие повести или романы, где занимательные сюжеты и где не требуется работы над собой. Евангелие же надо читать жизнью, то есть жить по заповедям Господним, что, конечно, значительно труднее бездумного и бесцельного существования.
«Я преисполнен гордости и чувственного себялюбия».
Конечно так, стоит только честно понаблюдать за собой. Если что-то хорошее сделаю — хочу, чтобы другие заметили и отметили. Не заметят — в душе хвалюсь, считая себя — свои знания, свой опыт, способности — достойным уважения, почитания, почти преклонения. Если замечу в себе недостатки — поспешу извинить их обстоятельствами, недочётами в воспитании, о котором недостаточно позаботились родители. Если не удастся этим оправдаться, сошлюсь на «невинность», словом, за оправдывающими и смягчающими обстоятельствами дело не станет. Если замечу, что меня не уважают, оскорбляюсь нечуткостью других, неумением ценить достойных (в их числе себя, конечно!). Если при мне кого-то хвалят, охотно вспомню недостатки этого человека или с удовольствием прислушаюсь к тем, кто его готов опорочить из-за действительных или выдуманных его слабостей.
Короче говоря, в каждом слове и деле, и даже мысли звучат гордыня, тщеславие, самолюбие, славословие, то есть постоянно взращивается идол из собственных страстей, ему я служу, охотно признавая, что он — это я. Где уж думать о том, что Господь почтил каждого Своим образом и заповедал трудиться над тем, чтобы подобие Ему было вожделенно? Что же сказать о себе, о своей невнимательной и безрассудной жизни?..
