Возвращаться в поселок мне не хотелось. Запах его дыма уже не приносил успокоения. Мне было жаль Тоню. Терять любовь всегда трудно.
— На субботник со мной не пойдешь? — спросила Настенька, не оборачиваясь. Она стояла посреди комнаты в стареньком лыжном костюме и глазами искала косынку.
— А что за субботник, в школе?
— Да нет. Конвейер на рыбозаводе встал, сами будем рыбу таскать. Сельдь пропадает.
— Конечно, пойду! Спасибо, что сказала.
Про себя я подумала, что о субботнике мне надо было знать первой, но все заслонила собой история трех человеческих судеб.
Я вполне бы могла уехать, но сейчас это было невозможно. Людям редко удается встретить большую любовь. Пусть она не твоя, все равно мимо нее невозможно пройти. Кем бы ни был разожжен костер, он все равно греет. Наверное, в этом и заключено обаяние чужого чувства.
Заботливая Настенька сбегала к соседке и принесла мне чьи-то шаровары и линялую кофточку. Через несколько минут я вполне могла сойти за любую из жительниц поселка.
Мы собрались на спуске к рыбозаводу. Из руки в руку пошли мелкие кедровые орешки — «семечки».
Какой-то парень лениво приволок и швырнул на землю несколько носилок.
— Что, бабоньки, по работе соскучились?
— Да уж не по тебе! — сейчас же ответил чей-то задорный голосок. И опять стояли, ловко щелкали «семечки».
Ничто не напоминало об аврале. И день-то был хоть и пасмурный, но тихий. Слишком тихий. Такие дни сулят ненастье. Море было удивительно спокойным. От этого оно потеряло безбрежность. Бухта словно сузилась и напоминала огромную лужу расплавленного свинца. Черные топорки деловито ныряли подальше от берега. И как всегда, нес в небе сторожевую службу одинокий орлан.
Подошла Нина Ильинична, и мы пошли вниз. Только теперь я поняла, откуда было это чувство мрачного покоя. Исчез живой ритм работы. Вдоль остановленного конвейера грудами лежала чуть потускневшая рыба. По рыбьим спинам брел, не торопясь, дикий серый кот с обгрызанными ушами. А дальше на воде плавали странные белые четырехугольники. Я не сразу поняла, что это чайки. Разомлевшие от сытости птицы обсели по краю сетные рамы, полные рыбы. Больше есть они не могли, но и улететь — тоже. Сидели одна к одной, разинув клювы и распустив по воде крылья.
Мы разобрали носилки. Толкаясь, побрели по берегу. Все явно не знали, с чего начинать, хотя работа никому не была в новинку. Просто на всякое дело людей нужно организовать.
Нина Ильинична оглянулась:
— А ведь нам бригадир нужен. Вот что, ты, Наталья, будешь за бригадира.
