— Мерзавец! — Она визжала и брыкалась, но он продолжал держать ее руки за спиной. Затем, резко перекатив на спину и плотно прижав к столу одной рукой, другую просунул между ее бедрами. Мягко поглаживая ее медленными круговыми движениями, он исподтишка следил за ее реакцией. По мере того как ею овладевало возбуждение, она медленно разжимала ноги. Когда, несмотря на все усилия, она не смогла сдержать сдавленного стона, его пальцы стали двигаться настойчивее и энергичнее.
Ее уже испепеляло желание. И чем острее она чувствовала насилие, тем больше сознавала, что бессильна сопротивляться этому человеку. У нее больше не было сил бороться с предательски податливым телом. Лежа с запрокинутой головой и зажатыми руками, она мысленно благодарила его за то, что он все еще удерживал ее в плену. Иначе бы ей пришлось испытать еще большее унижение, ведь она могла бы сама обхватить его шею и прильнуть к нему. Она прикрыла глаза, сердце ее неистово колотилось. Он видел, как часто вздымается ее грудь, чувствовал ее разгоряченное дыхание. Под тонкой тканью лифа заметно проступили напряженные налитые соски. На ней не было ни корсета, ни других поддержек. Для ее идеального тела они были излишними.
Он нетерпеливо облизнул губы.
Терзания, которым он ее подвергал, бумерангом возвращались к нему, вызывая почти запредельное желание. Боже, как он хотел ее! Но он понимал, что обязан обуздать себя и не поддаться искушению овладеть ею прямо здесь и сейчас. Садистски продлевая ее муку, он хотел, чтобы она запомнила раз и навсегда его слова. Она должна понять, что он действительно ее властелин, а она для него не более чем любимая игрушка, рабыня.
Да, капитуляция была близка. Помимо собственной воли она начала шевелить бедрами, презирая и коря себя за непростительную слабость. Захлестываемый безумной жаждой, он по крупицам собирал все свое самообладание и наконец резко отпрянул. Поднял ее со стола и, поставив на ноги, легонько шлепнул по ягодицам.
— Хе-хе, — насмешливо протянул он, делая серьезное лицо, — чуть не забыл. Ведь мы должны блюсти вашу драгоценную честь, мисс Стерлинг. Но знайте, — с легкой издевкой закончил он, — к этому всегда можно вернуться, если вас вдруг подведет память. На свою я до сих пор не обижался. Итак, запомните, если вы снова изволите вести себя неразумно, станете забывать свое место и выходить из рамок, я тотчас вспомню, что нужно сделать, чтобы вас урезонить.
Она резко отвернулась от него, смущенная, униженная, ненавидящая. Все эмоции слились в едином порыве, в бешеном стуке сердца. Молча оправляя юбку, она пыталась успокоиться, принять достойный вид. Боже, как ей хотелось в этот момент выплеснуть ему в лицо все свое негодование, наговорить кучу гадостей, испепелить потоком обвинений и угроз. Но ей удалось справиться с собой; подняв голову, она стремительно пошла к двери, не обронив ни слова.
