Пока они шли к графине Бельгард, важно сидевшей на стуле у противоположной стены, Екатерина Павловна, несколько взбудораженная, тихо спросила мужа:
— Вы хоть знаете, кто он такой?
Петр Иванович вяло пожал плечами:
— Старый вояка.
— С апреля сего года его сиятельство занимает пост президента Гофкригсрата.
— Неужели?! — искренне удивился потомок грузинских царей: огромное значение Гофкригсрата — Придворного военного совета — в управлении австрийскими вооруженными силами было ему хорошо известно.
— Ах, если б они пригласили нас в гости! — вздохнула молодая женщина и умоляюще посмотрела своими прекрасными серыми глазами на генерала от инфантерии.
Никогда князь Петр не мог выдерживать этот взгляд. Ему хотелось сорваться с места и немедленно исполнить пожелание возлюбленной, особенно — в первые годы их совместной жизни в Петербурге. Тогда ее просьбы сложностью не отличались. Восемнадцатилетняя княгиня Багратион интересовалась в основном предметами материального мира, причем весьма дорогостоящими. Однако он считал бриллианты и наряды из модного французского ателье на Невском проспекте не более, чем игрушками милой женушки, и без оглядки тратил на них деньги, иногда даже казенные.
Теперь она повзрослела. Не деньги и не драгоценности хотела бы заполучить с помощью мужа любезная Катиш, но — знакомство с человеком, занимающим видное место в австрийской военной иерархии. Действительно, многое знал, на многое мог повлиять его старый знакомец Генрих-Иосиф-Иоганн, большой любитель настоящей русской водки.
— Ладно, ангел мой, — генерал улыбнулся жене, как прежде, нежно и ласково. — Постараюсь.
Терезианский бал продолжался. Снова играла музыка, и пары теперь кружились в вальсе.
Оба военачальника и их супруги в танцах не участвовали. Князь Багратион и граф Бельгард предались воспоминаниям. Не сговариваясь, они сказали лишь несколько слов об Аустерлице. Слишком много необъяснимого для них, позорного, обидного происходило на поле битвы в тот день. Лишив Главнокомандующего союзными войсками Голенищева-Кутузова его полномочий, два самоуверенных августейших дилетанта Франц Первый и Александр Первый с помощью австрийского генерала Вейротера, который составил поистине идиотскую диспозицию к бою, организовали там такой хаос, что взять над ними верх смог бы и самый бездарный полководец, а не только Наполеон.
Более приятные образы в памяти у собеседников вызывала война против французов в Северной Италии в 1799 году. Под начальством гениального Суворова русские и австрийцы громили неприятеля повсюду. Дело происходило летом, и переходы полков отселения к селению, в отличие от Аустерлица с его снегом, льдом и туманом, освещало яркое солнце, а жители сердечно приветствовали победителей и в избытке снабжали их всем необходимым.
