«Мне предстояло к 8 часам, — рассказывал А. Н. Крылов об одном из своих приездов в Петроград, — быть на заседании Комиссии естественных производительных сил при Академии наук Председательствовал А Е. Ферсман, ученый секретарь Комиссии, пока профессор. Член Горного совета, тайный советник Богданович делал доклад «О месторождениях вольфрама», который есть в Туркестане и на Алтае. Для изучения туркестанских руд надо снарядить туда экспедицию, испросив на нее 500 рублей. Про вольфрам же на Алтае он промолчал.
— Кому угодно высказаться по поводу доклада Карла Ивановича? — спросил Ферсман.
Я попросил слова.
— Насчет туркестанских рудников дело обстоит весьма просто — вот 500 рублей, — и, вынув бумажку с портретом Петра, передаю ее Ферсману. — С Алтаем дело сложнее. Карл Иванович не указал, что рудники находятся на землях великих князей Владимировичей[36] Вольфрам — это быстрорежущая сталь, т. е. более чем удвоение выделки шрапнелей. Если где уместна реквизиция или экспроприация, то именно здесь: не будет шрапнелей — это, значит, проигрыш войны, а тогда не только Владимировичи, но и вся династия «к чортовой матери полетит!»
Именно так и было мною сказано.
Карл Иванович не знал, куда деваться. Ферсман перешел к следующему вопросу, не углубляя предыдущего»[37].
Через несколько месяцев на страницах своего крохотного журнальчика[38]. Ферсман постарался «углубить вопрос», уже прямо говоря о недооценке роли науки, о пренебрежении к насущнейшим нуждам народа, о равнодушии к судьбе раненых в боях с врагом как о преступлениях, в числе других приведших старый режим к падению. Во всем этом было, однако, пол-правды.
Не потому старый строй был плох, что отдельные слуги его творили преступления. Он не мог не быть в основе своей преступным, ибо такова была сущность царизма, который был средоточием наиболее отрицательных сторон империализма. Он был нищ и растленен духовно, так как единственной мерой ценности всех вещей для него была их рыночная цена; он был безумен, так как им управлял только один закон жизни — закон барыша; он переступал, не задумываясь, через миллионы человеческих жизней, так как он бесчеловечен по самой природе своей. И он должен был пасть, потому что был обречен законом общественного развития, который сильнее его.
