— Что хотчешь, мальшик?
— Возьмите меня работать.
— А потшему без родитель? Без мамы потшему?
— Умерла она.
— Есть хотшешь? — почему-то развеселился немец. — Бутерброд. Хлеб с маслом хочешь?
— Хочу.
Немец достал из шкафа кусок белого хлеба, а из стола длинную толстую тубу и выдавил из нее густую массу.
Жорик проглотил слюну.
— На, есть, — строго сказал хозяин. — Все есть, до крошка.
Мальчик набросился на хлеб, но тут понял, что намазан он не маслом, а зубной пастой. Она была сладковатой, противной, тягучей.
— Надо есть, русский свинья! — заорал немец. — Трусишь?
И Жора съел. Все. Без остатка.
На ферме жилось получше. Свиньям варили подгороженную картошку, и она была сладкая. Спал Жора на кухне, ка голом полу, подложив под голову маленький кулачок.
Однажды на рассвете, когда Жора, как обычно собрался выгнать свиней, до него донесся слабый гул, будто где-то далеко-далеко за лесом били палками по пустым железным бочкам. Все рабочие фермы высыпали на улицу. Выскочил и немец из своего дома.
— Наши, — шептали женщины. — Наши идут.
У Жоры часто застучало сердце. Захотелось побежать туда, на этот далекий, но долгожданный гул.
Вечером, прежде чем пригнать стадо, Жора прибежал на ферму, чтобы узнать, не ушел ли немец.
— Не ушел. А вещички, говорят, уже сложил.
— Я надумал всех свиней в лес загнать и сбежать, — сказал Жора.
— Кабы беды не было, — заволновались женщины. — Перестреляет он нас.
— И вы все бегите.
— А куда бежать-то?
— В город. Там не скоро найдут.
— Давай до завтра подождем.
— А вдруг они сегодня всех свиней заберут и порежут?
Всю ночь на большаке гудели машины. Всю ночь не спал Жора, караулил, не приедут ли немцы за свиньями, а утром, раньше обычного спешно погнал стадо к лесу.
Вернулся он на ферму к вечеру. Немцев уже не было.
Суровая, мужественная песня плыла над притихшими улицами.
Вставай, страна огромная.
Вставай на смертный бой…
Жорик бросился навстречу солдатам:
— Свои! — и залился слезами.
— Откуда ты, малец?
— Воронежский я… Нас сюда с мамкой и Женькой немцы пригнали. Мамка от тифа умерла, а Женька пропал. Один я остался. Вы меня не бросайте. Я с вами воевать буду. Я все умею.
— Ну, ну, — остановил его солдат. — Сначала поешь, вояка. Вон сколько хрюшек пригнал, еще не воевал, а дело какое сделал.
Первый раз за все свои скитания Жора вкусно поел из солдатского котелка.
ПЕРВЫЙ БОЙ
Утром его вызвал комбат Смирницкий.
— Значит, воевать хочешь? Славка! — крикнул он кому-то. Вбежал совсем еще молоденький солдат.
