Был такой момент в моей жизни. Папа, учитель физкультуры, в прошлом спортсмен, не лишенный амбиций, мечтал сделать из меня олимпийскую чемпионку. Вид спорта в принципе не имел значения, поэтому мне пришлось пройти через все круги ада: легкая атлетика, гимнастика художественная и спортивная, волейбол и, как упомянула Маруська, плавание. Ни в одном спортивном кружке дольше полугола я не задерживалась, исключением стало плавание. Там мою строптивость терпели целый год. Плавать я научилась, конечно, но в чемпионки так и не выбилась. Ну, не вышло, чего уж теперь… Сама Манька, выросшая в деревне, плавала как утка.
— Занималась… — настороженно отозвалась я, предчувствуя подвох. Подруга радостно пискнула и вцепилась в мою руку бульдожьей хваткой:
— Пошли, чемпионка! Тут как-то неожиданно выяснилось, что только мы с тобой умеем плавать более или менее хорошо. Остальные так себе, типа «ногами по дну». Так что поплывем. Славик!
Энтузиазм подруги пугал, оттого я заупрямилась:
— Но я вовсе не хочу никуда плыть!
— Надо, — свела брови к переносице Маруся. — Мы — наша единственная надежда.
— Надежда на что? — не сдавалась я.
Маня молча вытянула руку в направлении плавно покачивающегося на океанских волнах катера. Я внимательно посмотрела на судно, ничего особенного в нем не углядела и пожала плечами:
— И что? Съемочная группа приехала…
— Время 11 часов!
— Ну?
— Съемочный день начинается в 9 утра. Катер мотается в свободном плавании уже два часа, к берегу не причаливает, никто с него не сходит. Дашка — она первая проснулась — уже час наблюдает за катером. Никаких признаков жизни! Ох. — Маня схватилась за сердце, — чую, Ярослава, случилось что-то!
Глубоко внутри заворочалась паника, но мне удалось с ней справиться, хоть и не без труда:
— Наморщи ум, Маня! Что может случиться со съемочной группой Центрального телевидения на необитаемом острове?!
— Именно это нам и предстоит выяснить. Ну, поплыли, что ли…
…Они лежали на палубе. Два молодых мужчины и женщина лет сорока. В капитанской рубке навалился на штурвал немолодой негр. Его красивая капитанская фуражка валялась тут же, на полу, а на спине, на светлой рубашке, расплылось алое пятно. Вся аппаратура: навигационные приборы, камеры, фотоаппараты — все было разбито. Не просто разбито, а буквально искрошено. Больше всего меня почему-то поразил паренек в джинсовом костюме. Он лежал с открытыми глазами, прижимая к груди фотоаппарат с огромным покалеченным объективом. Широко раскрытые глаза парня с удивлением смотрели в высокое лазурное небо. Во лбу бедолаги зияла дырка значительных размеров, а на стенках катера и на палубе мы с Маней увидели брызги крови и какие-то серые комочки.
