Китайцы говорят: «Самая долгая дорога когда-нибудь заканчивается». Наш путь на остров показался мне бесконечно долгим, но и он согласно китайской мудрости подошел к концу. После двух перелетов, тряски в каком-то полуразвалившемся автобусе, чудом доставившем нас до пристани, и двухчасовой морской «прогулки» на убогом катере устойчивая почва острова Зеленой Обезьяны показалась мне самым желанным местом на земле. Да и не только мне. Настя Горина, рухнув на еще не остывший прибрежный песок, процитировала:
— Я скажу: не надо рая, дайте родину мою…
Белокурая, синеглазая, хрупкая девушка — Лена Дмитриева, пошатываясь от усталости, произнесла:
— На ближайшие тридцать дней этот остров и есть наша родина. Добро пожаловать домой, девочки! Располагайтесь!
Располагаться никто не хотел. Все «амазонки» устроились прямо на песке без малейшего намека на комфорт. Съемочная группа выгрузила на берег наш багаж, сбросила прямо на пляж какой-то ящик довольно внушительных размеров и с чувством выполненного долга молча удалилась.
— Надо на ночь устраиваться — в южных широтах быстро темнеет, — озабоченно произнесла не то Карина, не то Кристина. Сестры оказались близняшками, на первый взгляд, совершенно одинаковыми, поэтому определить, ху из кто, я пока не могла.
— Ну, поищи. Может, где-нибудь «Хилтон» отыщешь… — устало промямлила Лена «беленькая».
Это я так ее окрестила. В группе у нас две Лены: беленькая, студентка, и черненькая, домохозяйка.
— При чем здесь «Хилтон»? Просто отдохнуть хочется по-человечески. Или никто не устал?
Устали, конечно, все, тут и говорить нечего. Этим обстоятельством, наверное, можно объяснить внезапно вспыхнувшее раздражение среди «амазонок». Как и следовало ожидать, в перевалку вступили все девчонки, включая Маньку. Если бы у меня еще оставались силы, я бы тоже подключилась к словесной баталии. Но сил хватило только для того, чтобы доползти до воды и упасть на песок, вытянув ноги к океану. Со стороны казалось, будто наши московские вороны чудесным образом очутились на тропическом острове и теперь делятся впечатлениями.
Вдруг одна ворона, видать, привыкшая командовать и с голосом, здорово напоминавшим Манькин, завопила, перекрывая все голоса:
— А ну, заткнуться!
Гомон смолк так же неожиданно, как и начался.
— Вы что, пургена объелись? — продолжала Маруська. — Если так пойдет и дальше, то уже послезавтра мы перегрызем друг другу горло. И 25 миллионов наших рубликов спокойно лягут в карман Завалова. Вы этого хотите? Нет? Тогда вот что я вам скажу, бабоньки…
