– Ты не станешь брать в долю Хейма, – сказала Делла, сдвигаясь к краю тахты. – А то он все приберет к рукам. Ему это понравится, и ты это знаешь.
Райзнер прикусил губу и задумался.
– Может быть, – согласился он. – Но это выход.
– Есть еще один, – тихо сказала Делла.
– Какой?
Она повернулась и посмотрела на меня. Ее взгляд заставил мое сердце забиться.
– Мы можем убить тебя, Ник. Это будет самый лучший выход. Мы как раз об этом говорили, когда ты пришел.
Райзнер продолжал улыбаться, но взгляд у него стал ледяным.
– Да, я все слышал. Поэтому мне больше нравится мой план, и все будет по-моему.
– Нет, если ты не снимешь пушку с предохранителя.
Это была отличная уловка. Даже я посмотрел на его пистолет. Райзнер тоже опустил глаза. Одним быстрым, сильным движением Делла бросила подушку, которую сжимала в руке. Она попала Райзнеру в лицо. Слетев с тахты, Делла вцепилась в правую руку Ника, сжимавшую пистолет, и просунула палец под курок, чтобы Райзнер не мог нажать его.
Я прыгнул из кресла, когда Ник, тихо выругавшись, с трудом вскочил и занес кулак, чтобы оглушить Деллу, всем телом висевшую у него на руке.
Я достал скулу Райзнера ударом правой, который разбил ему челюсть, как паровой молот. Для таких ударов сложение у него было неподходящее. Я почувствовал, как хрустнула кость, когда он отшатнулся, увлекая за собой Деллу. Он врезался в стену, отлетел и начал оседать, когда я добавил ему прямым в голову. Он упал лицом на столик, где стояла большая стеклянная чаша, в которой плавали головки цветущих далий. Чаша разбилась, столик развалился. Вода и цветы разлетелись по всему полу и попали на Деллу.
Она завизжала, когда на нее брызнула вода, но не отпустила пистолет, пока я не схватил ее за руку и не поднял с пола.
Мы стояли рядом, глядя на Райзнера. Он перекатился на спину. Длинный осколок стекла, как кинжал, воткнулся ему в правый глаз. Его рот растянулся, обнажив зубы в оскале боли и страха, а правая щека представляла собой месиво из сломанных костей, выбитых зубов и кровоточащей плоти. Выглядел он ужасно.
Делла придвинулась ко мне. Я слышал, как она дышит, – короткие быстрые вдохи, хрипящие в пересохшем горле.
Мы не двигались. Мы смотрели на Райзнера.
А он был мертв.
