Тут мы услышали, как скрипнула дверь. Я едва успел откинуться на кровать и закрыть глаза, как вошел Джуд Харкнесс.
– Ну что? – спросила Делла.
– Да, – ответил Харкнесс, – за вами уже едут.
Мне не понравился его голос, и я осторожно глянул на него сквозь ресницы. Хозяин дома смотрел на меня.
– Он что, еще не пришел в себя? – спросил Харкнесс.
– Я думаю, он спит, – ответила Делла. – Дышит, кажется, ровнее.
Повисло неловкое молчание, а потом Харкнесс произнес:
– Ваш друг сказал, что потребуется не меньше часа, чтобы доехать сюда. Если вам все равно, я бы лег спать. Мне рано вставать утром.
– Конечно. Мы не станем вас беспокоить. Я очень благодарна вам за все, что вы сделали.
– Хорошо. Вам ничего не нужно?
– У меня все есть. – Делла встала. – Можете не подниматься, когда приедет мистер Райзнер. – Она помолчала. – Мне бы хотелось, чтобы вы…
– Это не обязательно, – резко ответил он.
– Нет-нет, вы должны… – Я увидел, как она открывает сумочку. Оттуда она достала стодолларовый банкнот и положила его на стол. – Могу я положиться, что вы никому не скажете об этой аварии, мистер Харкнесс? Если кто-то станет расспрашивать вас… Это личное дело.
Он поколебался, но взял деньги:
– Что ж, спасибо. Я не болтаю о том, что меня не касается.
Он ушел в другую комнату и закрыл дверь.
Я поднял голову.
Делла указала на незашторенное окно.
– Мне кажется, он нас видел, – прошептала она.
Я тоже так подумал.
Из того, что Делла рассказала мне про Райзнера, я представил его одним из тех грубых типов, которые после темноты вылезают на улицы Чикаго и, прихватив пистолет и кастет, слоняются по городу, нарываясь на неприятности.
Но Райзнер оказался совсем другим.
Он был худ, высок и держался очень прямо. Выглядел лет на тридцать восемь, но волосы имел совершенно седые – ото лба, высоте которого мог бы позавидовать любой профессор, они шли назад густой волной. Нос с горбинкой с высоко вырезанными ноздрями делал Райзнера похожим на ястреба. От жестокого, тонкогубого рта и холодного, отстраненного выражения глубоко посаженных глаз исходила угроза.
Он вошел в домик и остановился в дверях, глядя на Деллу.
– Привет, Ник, – сказала она и улыбнулась. – Объяснения могут подождать. Надо выбираться отсюда.
Уголки его рта приподнялись в едва заметной напряженной улыбке. Взгляд переместился на меня.
– Это Рикка?
У него был тихий, неожиданно женственный голос, и я обратил внимание, что его смокинг пошит в щегольской манере, которой явно противоречили взгляд и выражение лица.
