– «Пустые слова» – звучит как приговор, О'Тул, но в любом случае нельзя опускать руки. Пока что вы находитесь здесь; даже если вам удастся избежать издевательств из-за вашей статьи, здесь у вас будет больше шансов выжить, ведь этот Сканк все еще хочет с вами поквитаться, верно?
– И все равно, сэр, я не имею никакого отношения к «особой категории», мне нужно уважение, нужно сохранить чувство собственного достоинства.
– Вам нужен друг, О'Тул, с очень большими связями в этом деле.
– Я должен выйти из «особого» крыла, господин начальник.
– Вы должны слушать – вы готовы слушать?
– Конечно.
– Хорошо. Хорошо, пока этого достаточно. Только это, и мы посмотрим, что можно сделать, О'Тул.
– Сэр?
– Займитесь чем-нибудь полезным, пока вы здесь. В крыле «Ф» спокойно, есть доступная работа, всевозможные курсы. Покажите мне, на что вы способны; покажите мне, чего вы стоите. Понятно?
Дэнни кивнул. Начальник тюрьмы сделал знак, что беседа закончилась, и собирался вызвать офицера, когда Дэнни снова обратился к нему:
– Сэр?
– Да, О'Тул.
– А как же издевательства, о которых рассказывал Жирдяй, сэр, он говорит, что их обычно устраивает бывший полицейский Уоллер, сейчас он нацелился на меня.
– Понимаю. – Начальник тюрьмы пододвинул сопроводительные документы Дэнни вместе с блокнотом, на котором они лежали, и с перекошенной улыбкой вручил ему конверт. – Ну, что поделаешь, каждый должен спасать свою шкуру, не так ли, О'Тул?
– Сэр? – Дэнни не очень понял, а потому предположил, что начальник тюрьмы паршивый расист, отчего и не хочет ему помочь.
– Я оставляю это на вашей совести.
Вернувшись в крыло «Ф», Дэнни заключил компромиссную сделку с Жирдяем. Все снимки, включая фотографию трупа, но только не адрес. Мальчик уже мертв, и Дэнни даже не знал его: но родственники мальчика знали все.
Английской зимой в тюрьме слово «сумеречный» приобретает новое звучание, новую силу. Вы думали, что знаете, на что похож постоянный сумрак, но вы – ничего не знали. Здесь и сейчас это – вечные лампочки на сорок ватт, пустой квадрат линолеума и потерянный мир беспорядочных стен. Это – сеть коридоров и проходов, тех мест, которые жестоко насмехаются над стремлением куда-то добраться; например, в комнату с телевизором, полную складных пластмассовых стульев и одноразовых пластиковых стаканчиков с окурками. В этом ярко-коричневом интерьере заключенные «особого» крыла перемещаются сдержанно, не желая беспокоить мрак. Временами они даже проявляют некоторую скромность, прежде всего во дворе для прогулок, где их усилия избегать друг друга и создавать зоны внутренней защиты в условиях небратства становятся почти изысканными.
