– Материалы дела? И как зовут вашего сокамерника, О'Тул?
– Офицер Хигсон назвал его Денвером, сэр, но мне он известен под кличкой Жирдяй.
– Мы знаем о Денвере, О'Тул.
– Он ненормальный, сэр, больной на всю голову, продает из-под полы фотографии жертв, причем не кому-нибудь, а заключенным «особого крыла». Более того, достает им адреса родственников жертв, и они посылают им снимки и прочее дерьмо. Это мерзко, сэр, это – н-неправильно. – Дэнни от волнения стал заикаться и сделал шаг назад, зная, что переступил линию дозволенного, но понятия не имел, как это исправить.
Начальник тюрьмы был озадачен.
– Ну да, больной.
Он слышал о приступах угрызения совести у педофилов, не раз видел такое своими глазами, но этот заключенный не вписывался ни в какие рамки.
– Вы полагаете… бизнес Денвера еще хуже, чем то, за что вас осудили?
Он открыл лазейку. И Дэнни ринулся туда без колебаний.
– Я ничего не делал, господин начальник. Ничего. Я не имею отношения к «особой категории», я никогда не связывался с детьми, ни в коем случае, никогда. Вы должны мне поверить, сэр, меня подставили. Я был дилером крэка, понимаете? Много лет я работал на одного человека в Тренчтауне. Он посылал мне порошок, у меня была команда в Филли, США. Мы готовили «дурь» и «загоняли» ее, понимаете? Но я стащил пару килограмм у типа по имени Сканк. Это он организовал подставу. Вы должны мне поверить, я не могу находиться вместе с другими заключенными «особого крыла», не хочу потерять остатки уважения к самому себе…
– Подайте апелляцию, О'Тул.
– Что это такое?
– Просьба о помиловании.
– Да, сэр, конечно, но сначала я должен выйти из «особого» крыла.
Начальник тюрьмы посмотрел на отличительные знаки его предшественника, висевшие на дальней стене. Рядом с ними красовались его собственные, вставленные в рамочку «Официальные рекомендации». Он мог только приблизительно разобрать, что указано в пункте четыре: «Заключенных следует расценивать как потенциально жизнеспособных, экономичных граждан даже в условиях карательного учреждения». Чуть в стороне висела фотография празднования окончания первого года службы начальника тюрьмы в Лохборохе; высокий, бледный, он там что-то вещает о гуманности; снимок нечеткий, потому что наложились один на другой два кадра. Взгляд начальника тюрьмы вернулся к Дэнни.
– Все возможно, О'Тул.
– Сэр?
– Если вы действительно хотите покинуть крыло «Ф», то такое тоже возможно.
– Да, но Жирдяй говорит, что это всего лишь пустые слова, и я верю ему… сэр.
