Следовательно, универсальность личности требует такого понимания сущности, или природы, которое кардинально отличалось бы от интеллектуальной редукции к "единообразному целому". Личность в ее экстатической инаковости остается концентрацией человеческой природы, определяя единообразную человеческую сущность. Но теперь это концентрированное выражение и определение опирается на бытийную реальность экстаза, то есть на бытийно–онтологическое, а не рационально–онтическое полагание сущности, или природы>[44].
§ 9. ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ ИСТОЛКОВАНИЕ СУЩНОСТИ, ИЛИ ПРИРОДЫ, В ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ ОНТИЧЕСКОМУ ИСТОЛКОВАНИЮ
В западной метафизической традиции утвердилось онтическое полагание сущности, схватывание мыслью Бытия как "общего", как интеллектуального определения единства сущего ("Sedes ipsius esse in uno est, in uno semper sedet esse" — "Местопребывание самого бытия — в едином, бытие всегда пребывает в едином", Майстер Экхарт). При таком подходе отношение между сущностью и личностью вводится в бытийное событие как отношение между абстрактным и конкретным>[45]. Иначе говоря, такой подход неизбежно приводит к тому, что сама личность мыслится в качестве онтической единицы, некоей части или отрезка общей природы; в конечном счете — к пониманию личности как индивида (у Фомы Аквинского субстанция толкуется как natura rei, per se esse — "природа вещи, сущее–через–себя")>[46].
И наоборот: когда личность понимается как бытийное проявление эк–статической инаковости, то природа, или сущность, интерпретируется бытийно–онтологически. Личность есть единственная возможность "быть перед" — перед лицом сущего, но также и перед лицом своей собственной природы. Личность не только представляет собой изначальную способность сознания объективно определять пространственное при–сутствие сущих и постигать "общую" природу. Она также выражает универсальную бытийную связь с противо–лежашими (пред–метными) сущими и под–лежащей (субъектной) природой. Эта связь концентрированно выражает Бытие как со–бытие, то есть как способ существования. В пределах онтологии, определяемой приоритетом личности, мы "познаем" Бытие как способ, каким есть все существующее: человеческая природа бытийствует как личный экстаз, а сущность вещей — как при–сутствие, соотнесенное с личностью.
Природа есть первое именование Бытия>[47], речь (λόγος) Бытия>[48]. Речь означает проявление, возможность познания. Бытие проявляется, то есть познается, как сущность, или природа. Природа — не общее понятие сущего и не понятийно–словесное определение Бытия как "общего", но экзистенциальная реальность (или, другими словами, модус существования), в силу которой Бытие познаваемо. Именно природа делает реально возможной речь Бытия. Мы говорим "возможной" не для того, чтобы постулировать отличие проявления от какого‑то потенциального "сокрытия", но потому, что природа как бытийная реальность есть только возможность познания, только некоторое потенциальное знание. Проявление Бытия предполагает "горизонт" проявления; речь
