От разговора со всей компанией разом голова у меня разболелась еще сильнее.
— Мы можем где-нибудь подождать графиню?
— Конечно. Вы голодны? Можете подождать в столовой. — Эллиот взглянул на пожавшую плечами брюнетку и снова ослепительно улыбнулся. — Скушайте чего-нибудь, пока Дженэри не подойдет.
— Отлично, — сказала я искренне. При головной боли мне обычно хочется есть. Квентин тоже оживился. Мальчики-подростки всегда готовы лишний раз перекусить. — Мы с удовольствием пообедаем.
— Ну вот и прекрасно. Идите за мной. — Эллиот направился по одному из проходов, жестом пригласив нас следовать за ним. Я так и поступила, на ходу кивнув остальным. Других занятий у меня не было, а Квентин был почти доволен — впервые с того времени, как мы сюда приехали. Может, когда он поест, перестанет так свирепо на все смотреть.
— Пока, Эллиот, — крикнул блондин, присоединяясь к Колину у кулера. Брюнетка снова уткнулась в свои заметки, а Питер куда-то неторопливо направился. Кажется, в их понимании это и был обычный рабочий день.
— Увидимся. — Эллиот снова помахал и, понизив голос, посоветовал: — Не останавливайтесь. Они чувствуют запах страха, и если узнают, что вы нервничаете, набросятся на вас как ястребы.
— Вы это… разыгрываете нас, да ведь? — Квентин кинул на меня встревоженный взгляд.
— Он шутит, — сказала я. Те, кто делает заметки, когда их друзья орут, обычно не опасны ни для кого кроме себя.
— Верно, я вас разыгрываю, — сказал Эллиот. — Вы оба такие серьезные.
— Я здесь по официальному делу, — сообщил Квентин, переключившись на натянуто-формальный тон.
Я пожала плечами.
— А у меня просто голова болит.
— Еда и чашечка кофе это уладят.
Эллиот остановился у двери из вороненой стали и толкнул ее. Пространство залил солнечный свет. Где-то за стенкой тот же женский голос, что раньше ругался, прокричал:
— Выключи это чертово солнце!
— Извини, Гордан! — крикнул в ответ Эллиот и вывел нас на улицу. Дверь за нами захлопнулась и слилась с кирпичной стеной, словно никогда не существовала. Эллиот заметил выражение на моем лице и улыбнулся.
— Мы тут любим, чтобы все было прибрано.
— Понятно, — ответила я. Квентин жался поближе ко мне, почти касаясь моего локтя. Я тряхнула головой, повернулась оглядеть окрестности — и замерла.
Ландшафт был красивее внутренних помещений — возможно, потому, что не существовал в реальном мире. Небо было мягкого оттенка синевы, а сочную зеленую траву усеивала пена крошечных белых цветочков, какие росли и в поместье моей матери. Только кошки были прежние. Они были повсюду — смотрели на нас с легких столиков и с аккуратно подстриженных деревьев. В какой-то точке между тем, как мы вошли в здание и как вышли из него, мы пересекли границу Летних Земель. Это отчасти объясняло, почему это место показалось нам таким пустынным: те, кто находятся внутри холма фейри, невидимы для тех, кто снаружи, и наоборот. Следовательно, кошек здесь в два раза больше, чем я изначально прикинула. Если половина их внутри холма фейри, а половина снаружи… это просто множество кошек. Зданий они избегают, наверное, чтобы снова не попасть в переход между мирами.
